Евангелие «От Иоанна» изначально написано на греческом языке. Греческое слово логосъ и русское слово сълог – суть единое понятие, один толк: то, что слагается, то, из чего складывается, то, чем создается. А все создается силой разума. Поэтому, все-таки, вначале была Мысль. Мысль породила Слово, которое и есть «Свет человеков». Почти две тысячи лет прошло с тех пор, как было написано это Евангелие, но до сих пор мы не знаем, как рождается мысль, что есть источник мысли, а что продукт ее. Много копий изломали идеалисты и материалисты, споря, что было ранее: мысль или материя. И вот к началу третьего тысячелетия мы, кажется, приходим к пониманию того, что мысль материальна, то есть она может порождаться материей, и может порождать материю. И пройдет немного лет, и станет бессмысленным спор о первичности сознания и материи, и мысль человеческая будет признана, будет защищено ее право на материальное творение.

А пока же нам остается любоваться ее нематериальным творением – словом. Волшебные звуки человеческого голоса завораживают и обольщают, чаруют и дарят надежду, огорчают и даже убивают. Безмерна сила слова человеческого. Как звенья волшебной цепи, слова, цепляясь друг за друга, создают образ в сознании собеседника, подобный образу, возникшему в сознании говорящего. Слова это не просто термины, придуманные людьми для обозначения тех или иных предметов, действий и впечатлений. Слова – это озвученная мысль, разум, выраженный звуками. Да и невозможно придумать такое количество терминов.

«На всей земле был один язык и одно наречие» (Быт, 11:1). Эта цитата из Библии наталкивает на мысль: а может быть и в самом деле, когда-то давным-давно был один язык и одно наречие. Но настал момент, когда разорвалась информационная связь между людьми, находящимися в разных частях света. И прошло немного времени, и перестали они узнавать слова других людей. Поскольку там по-другому упало ударение, тут выпал гласный звук, а здесь появился новый. И все. Хотя и родственные языки, а не понимают друг друга. Чужие уже, вроде и не родня. Как это происходило?

Совсем недавно, каких-нибудь двести лет назад небывалый поток эмигрантов из старого Света потек в Америку на поиски счастья. Что за народ туда ехал? Неудачники, бродяги, авантюристы, отпетые мошенники и солдаты. В общем, не очень высоко образованный народ, обиженный судьбой и вытолкнутый обществом из этого самого общества. Вот этот народ и создал американский вариант английского языка. Языка-схемы, языка-алгоритма, языка-жаргона. Во втором-третьем поколении среди этого народа стала выделяться интеллектуальная элита, но воспитывалась она в форте среди солдат и на плантации среди рабов. Поэтому-то американцы и «ботают» по английской «фене».

Именно так и происходило изменение языков. Часть населения не уживалась со своими соплеменниками и колонизировала дальние или не очень дальние страны. Л. Гумилев описывает, например, как тысячу лет назад германские племена северо-запада Европы стали вытеснять часть молодежи, не согласной с племенными обычаями, за пределы общины. Те образовывали свои поселения на побережье, называемые «вик». Разговаривали между собой, естественно, на своем жаргоне. А кушать викингам хочется! А работать – нет! Но за морем – Исландия, а за морем – Ирландия, айда туда! И пошли, и захватили, и стали властью. А «феню» свою германскую привили местным кельтам, и получился английский язык.

Аналогично в начале нашей эры образовался язык германских племен, отколовшихся от славянского суперэтноса. А в VIII веке до н.э. точно так же образовались греческий и латынь при отделении дорийцев и этрусков от общего праславянского суперэтноса.

Каждый раз, унося с собой только часть языка, народ-переселенец уносит только часть правил и разговорных обычаев. Зато у народа, который никуда не уходил, оставалась вся полнота и глубина языка. То есть, чем древнее язык, тем сложнее его фонетическая, морфологическая и синтаксическая система. Именно в древних языках каждому слову соответствовало единое понятие, но каждому понятию соответствовало несколько слов. Спрашиваю учителя английского языка: «Как по-английски колокол?» – «Bell». – «А тот же колокол, только маленький?» – «Little bell». – «А колокольчик?» – «Bell». – «А маленький колокольчик?» – «Little bell». – «А колоколец?» – «Отстань!» А если еще учесть, что металлический брус для набата у нас звали "било" , потому что били в него при пожаре, то этимология английского слова bell становится понятной.

С «развитием» языка происходит метафоризация отдельных понятий, т.е. выражение понятия через не соответствующее ему слово. После смены поколения забывается, что это метафора, и слову придается дополнительное значение и в зависимости от контекста меняется смысл слова. Примером может служить слово «херъ» – буква кириллицы, которою заменяли название мужского детородного органа, начинавшегося с этой буквы. Сейчас это слово имеет единственный нецензурный смысл. Другим, более современным примером может служить слово «голубой». В зависимости от контекста оно меняет свой смысл. Такое «развитие» языка, ведущее к увеличению смыслов слова, приводит к уменьшению количества слов, к деградации, вырождению языка (что мы и видим в английском языке, и к чему идет современный русский «литературизованный» язык).

Можно подумать, что русский язык был создан на заимствовании слов и понятий из других языков. Но где тогда он заиммствовал такую сложную структуру? Самопроизвольно в окружении более простых языков такая структура языка не возникнет. Поэтому можно сделать вывод: чем древнее язык, тем он сложнее, и наоборот, чем сложнее структура языка, тем древнее сам язык и народ, его носящий. Ведь не может же часть быть сложнее целого. Например, в восточнославянских языках до XIV века н.э. сохранялось, а в некоторых сохраняется и до сих пор, три числа, пять времен, семь падежей, множество склонений, наклонений и спряжений. Все это, изменяясь, постепенно теряется, упрощается. Языки становятся все схематичнее, все проще, все дальше друг от друга. Но семантическая связь, т.е. связь между языками на уровне мельчайших языковых единиц – слогов, сохранилась и позволяет, анализируя ее, прийти к выводам о едином праязыке всех народов.

ФОНЕТИКА

Как люди говорят, как они понимают друг друга? Речь создается с помощью звуков, вернее сочетания звуков – фонем. «Фонема – абстрактная звуковая единица языка, в разных позициях обнаруживающая свои различительные признаки». [11, 855]. Абстрактной она стала, когда ключ разумения потеряли. Вовсе не абстрактная, а вполне конкретная единица языка, несущая информацию.

Так что же это такое – фонема? Надо учесть, что чем южнее расположен народ, тем меньше у него взрывных звуков, а фрикативных (свободно пропускающих воздух) все больше. И если в греческое слово «ФОNНМА» вернуть взрывной звук «п», а поперечины в буквах N (ню) и Н (эта) повернуть против часовой стрелки, как это сделано в посткириллической русской азбуке, то получим русское слово «ПОНИМА». И становится понятно, что наука о понимании людьми друг друга называется фонетика, а подразумевается – «понятика». О ней и поговорим.

На первый взгляд звуки в слове расположены произвольно. На самом же деле они изначально подчиняются определенным фонетическим законам.

В языке, как носителе информации, используемые звуки разделены на две группы. Гласные – это самостоятельные звуки, которые звучат протяжно и образуются голосовыми связками; и согласные – это звуки, которые образуются языком с помощью губ, зубов и нёба ротовой полости. Эти звуки не могут существовать самостоятельно и произносятся только вместе со гласными.

Гласные звуки. Хотя они и образуются в гортани, язык также участвует в их формировании. И от того, как расположен язык, гласные различаются по зонам образования. Если язык приподнят к передней зоне, слегка прижат к нёбу, то звучат гласные передней зоны [е] и [и]. Если язык опущен – звучат гласные непередней зоны образования [а], [о], [у], [ы]. В восточнославянских языках не использовались звуки гортанные, когда язык сильно опущен книзу (немецкий, прибалтийские языки) и носовые, когда воздух частично проходит через нос (китайский, японский и др. восточные языки).

Отдельно можно выделить два гласных звука, которые в настоящее время безвозвратно утрачены русским языком. Это так называемые редуцированные (ослабленные) звуки, которые выражались символами [ъ] – ер и [ь] – ерь. Что же это за звуки? Когда мы произносим согласный звук, например [т] или [б], мы поневоле произносим его с очень коротким, слабослышимым гласным звуком. Это явление и записывалось как [тъ] и [бъ] (в словах «матка», «пробка» слышится «матыка», «пробока»). Произнося шипящие [ч] или мягкую [т] мы вновь произносим краткий гласный звук, но уже другого, более высокого подъема. Это записывалось как [чь] и [ть] (в словах «ночка», «кутья» слышится «ночика», «кутея»). Таким образом, звук [ъ] (ер) – был редуцированным гласным непередней, а [ь] (ерь) – передней зоны образования. В результате идеологической оккупации Руси Византией в XI-XIII веках русский язык начал терять редуцированные и к XV веку они полностью выпали из слов. Если бы произносили мы солънъце или сьръдьце, не было бы проблем с правописанием этих слов. А мы сейчас пишем сердце, хотя произносим – серце, пишем солнце, а произносим сонце. Язык испорчен, подобно английскому языку, в котором запись буквами соответствует древнему звучанию слов, а произношение…

Согласные звуки. Звуки, которые, как уже отмечалось, отдельно не звучали, а только вместе съ гласным звуком. По месту образования согласные разделяются на передне-, средне-, и заднеязычные и губные. По способу образования – взрывные, фрикативные, аффрикаты, слитные, носовые и плавные. Весь состав согласных можно представить в виде таблицы:

Следует отметить, что среди губных согласных в восточнославянских языках не было звука [ф]. Звук [п] славяне произносили со взрывом воздуха. При заимствовании другие народы заменяли этот звук фрикативным [ф]. Примером может служить слово парус (кусок [ус] ткани [пърь]), которое в греческом трансформировалось в фарос (полотно, плат). Ярким примером может послужить и слово «фонетика». В этом виде оно нам не понятно, но произнеси первую букву со взрывом, и слово «понетика» становится понятеньким. Точно также и слово «фантáсия» – понятá сия мысль …

Чередование звуков в древнерусском языке подчинялось двум основным законам фонетики: закону открытого слога и закону однородной артикуляции.

Закон открытого слога. Каждый слог должен оканчиваться гласным звуком. (В качестве гласного звука мог выступать сонорный согласный м, н, р, л). Именно поэтому при написании слова в конце ставился символ редуцированного звука: столъ, снегъ, домъ. С падением редуцированных нарушился этот закон фонетики.

Закон однородной артикуляции. В пределах одного слога должны соединяться звуки только однородной артикуляции (движения языка и губ). Это значит, что в пределах одного слога перед непередним гласным должен стоять твердый согласный, а перед передним – мягкий. Если же появлялась необходимость заменить гласный звук с непереднего на передний, происходило приспособление артикуляции – замена твердого заднеязычного согласного мягким: Богъ – Божественный – в Бозе, рука – рученька – в руце, смехъ – смешьно. После XI века стал нарушаться и этот закон и к XIV веку на его требования перестали обращать внимание. То есть стало возможным произносить: в книге, на ноге, Киев, Кирилл, кипарис, хитон, херувим… Даже азбука называлась кириллицею, а буква Х – херъ. Двухсотлетнее (1057 – 1241 гг.) греческое иго сказалось на русском языке, изменив его не в лучшую сторону.

Последующие «реформаторы» русского языка еще более исказили его структуру. В XVIII веке в период увлечения «передовою» Европой в язык были «импортированы» многие немецкие, голландские слова, стала предпочтительной в научном общении латынь. В XIX веке увлечение иноземцами достигло апогея. Французский язык был настолько внедрен в российскую жизнь, что дети из высших слоев русского общества начинали говорить на французском языке и только потом, уже в сознательном возрасте, изучали русский язык. Эта «интеллигентская среда» и создала современный литературный русский язык, назвав истинный язык народа просторечьем.

Но, заимствуя иностранные слова, наши мудрецы и не догадываются, что эти слова когда-то были заимствованы из русского и до неузнаваемости испорчены. Например, русское слово полкъ, означающее, в первую очередь, население, наполняющее княжество, а уж потом дружину, на немецкой фонетической основе заменило взрывную п- на фрикативную ф- и стало немецким словом volk (фольк) – народ, а затем и английским folk – люди. Даже английская жвачка bubble gum, не что иное, как русская бубуля – пузырь. Причем современные лингвисты не отрицают связи между языками, только русский язык ставят, в лучшем случае, в ряд с прочими, а то и ниже, считая его производным от других «индоевропейских». А до того, что он мог быть первоосновой всех мировых языков, не позволяет додуматься психологический блок, поставленный еще в средние века, когда великому народу внушили, что он ничтожен и зависим от других.

МОРФОЛОГИЯ

По своей морфологической структуре русский язык является языком с флективным строем. Это означает, что связь слов в предложениях осуществляется с помощью флексий (окончаний). Но, являясь средством образования новых форм слов, окончания не участвовали в образовании новых слов. Средством создания новых слов были приставки и суффиксы, словосложение и чередование гласных и согласных звуков.

От существительного письмо (пьсьмо, пи семо – около здесь, отсюда) с помощью суффикса произошел глагол писати. От него с помощью приставок образуются глаголы записати, надписати, подписати. Суффиксальным способом от них образовались существительные запись, надпись, подпись. От слова льга (облегчение) суффиксальным способом произошел глагол лежать, а от него отглагольные существительные лежак и лежень…

Сложением слов мера и прияти образовано слово мероприятие, от слов море и ходити – мореход и т.п.

Новые слова создаются также чередованием гласных звуков, причем порой их родство скрыто за позднейшими изменениями. Чередование [ь], [е] и [о]: стьлати – стелю – стол; бьрати – беру – бор. Причем, в словах, обозначающих однократность, повторяемость выступали гласные [е] и [и] (беру, бирка), а в словах обозначающих многократность, выступал гласный [о] и [а](бор, собор, бар, амбар, баржа). В древнерусском языке чередовались звуки [ь] с [и] и [ъ] с [ы]: бьрати – събирати, сълати – посылати. Еще одно чередование осталось как праславянское наследие – чередование гласных [у] и [я], как исчезнувших носовых звуков. Это заметно, например, в словах трусить – тряска, звук – звякать, мука – мять, блудить – блядь… В древнерусской кириллице эти звуки обозначались буквами юс большой – [у], и юс малый – [я].

Чередование согласных звуков к-ч-ц, г-ж-з, х-ш наблюдалось в словах при изменении артикуляции гласных, следующих за согласным звуком. Кроме этих чередований замечалось чередование д-ж (гуд – гужение), с-ш (нос – ношение), т-ч (встретить – встреча) и т.п., но эти чередования уже позднейшие, появившиеся в результате падения редуцированных. Все чередования связаны с фонетикой языка.

Система частей речи в древнерусском языке была такой же, как в современном русском языке. Для имени были характерны категории рода, числа и падежа, для глагола – времени, вида наклонения и лица. К имени относились прилагательные, числительные и местоимения и отглагольные существительные: герундий (сънятие, собрание), супин (обрат – обратое, снятое молоко), изъян (изъятая часть товара), шина (соединение с помошью шва, стежка).

В отличие от современного языка у имен было три числа – единственное, двойственное и множественное, падежей было не менее восьми – именительный, родительный, дательный, винительный, творительный, местный (предложный), исходный и звательный. Глаголы имели настоящее, четыре формы прошедшего, три формы будущего времени и две неопределенных формы (инфинитив и супин, втянутый в систему глагола). И, чего нет ни в одном языке мира, русские глаголы имеют категорию вида – совершенный, несовершенный, которые, в свою очередь различаются по степени длительности – разовое, длительное непрерывное или дискретное действие. Плыть – несовершенное разовое, уплыть – совершенное разовое, плавить – несовершенное длительное, сплавить – совершенное длительное непрерывное. Плывать – несовершенное длительное периодическое, сплывать – совершенное длительное периодическое (иногда, время от времени).

СИНТАКСИС

Для русского языка характерен номинативный строй. Он определяется тем, что подлежащее при глагольном сказуемом всегда стоит в именительном падеже, в отличие от дополнений, находящихся в косвенных падежах.

Простые предложения были двусоставными и односоставными. В двусоставных предложениях присутствовали и подлежащее, и сказуемое. В односоставных определенно-личностных предложениях подлежащее отсутствовало, но в сказуемом выражалось лицо: «Хочю на вы идти». В неопределенно-личностных предложениях сказуемые стояли в 3 лице: «от добра, добра не ищут». В безличных предложениях в качестве сказуемого применялись безличные глаголы: «чтоб тебя розорвало», «что-то мне неможется» или инфинитив: «делать нечего, надо идти», «на том стоять будет земля Русская».

Роль подлежащего в древнерусском языке выполняло имя существительное. Но оно могло быть выражено и иными частями речи: прилагательным (белые растут в ельнике), причастием (болящие терпеливо ждут своей очереди), числительным (трое вышли из леса).

Роль сказуемого выполнял глагол в различных формах: простое глагольное сказуемое (весна идет), глагольно-инфинитивное сказуемое (она легла спать), именное сказуемое (он нам (есте) не указ) и причастное сказуемое (и вы, живущие мирно).

Это малая часть синтаксиса древнерусского языка. Гибкость построения слов и управления словами в предложении позволяла выразить в звуке любой образ, возникший в сознании рассказчика и равнозначно понять его собеседникам.

Меня могут спросить, как такой сложный язык изучали наши предки, как можно заучить так много слов, правил, значений. А я отвечу – никак. Не учили они эти правила. «Правила» придумали потом, а наши предки просто говорили, звуками выражая свои мысли. А как строить свою речь, впитывали с молоком матери, в общении с окружающими, в беседе и песне, сказке и поговорке.

Недавно по «Маяку» передавали записанные взрослыми высказывания детей. Там был такой диалог: «Это кто поет?» «Пугачева». «А кем она работает?» «Пугачевой». «А какая у нее работа?» «Так, пугачевая же». Ребенок, не задумываясь о правилах, создал новое прилагательное, соответствующее всем правилам образования слов.

Так и наши предки, усвоив артикуляцию, порядок звучности и выстраивая на этих навыках свою речь, они не могли произносить «неправильные» слова и выражения, так же как невозможно еврею сказать «кринка», грузину – «соль», азербайджанцу – «Киев». Зато даже в средние века наши пращуры могли в любом конце света понимать чужую речь, как Афанасий Никитин в Индии и Чине. А в XIX веке, говорят, русских в Европе звали «скворцами» за их способность быстро перенимать все нюансы и своеобразия чужой речи.

В начале было слово! Набор звуков, несущих смысл, передающих информативные образы. Слово менялось, менялось не в лучшую сторону, упрощалось, искажалось, приобретало дополнительные смыслы, заменялось другим. Всегда находился человек, который считал, что эдак говорить нельзя, нужно так или, на худой конец, вот так. И ставил восклицательный знак! Другие к нему прислушивались и эдак-то уже не говорили.

А. Майков, говоря о русских былинах: «Но если бы можно было снять с них московский слой, то оне оказались бы гораздо ближе к «Слову о полку Игореве», чем к нам» [12,78]. Если с современных русских слов «можно было бы снять московский слой», то «оне» оказались бы гораздо ближе к тому прекрасному певучему, образному языку, которым говорили наши далекие предки.

А вот еще размышления по поводу того Как слово отзовется