Современное коренное население нашего края - северные районы Горьковской области - образовалось в результате многовекового взаимного общения и смешения различных племен, которые с древних времен обитали в междуречье среднего течения Вятки и Ветлуги, где в наше время находятся стыки трех смежных областей - Кировской, Горьковской и Костромской.
На этой территории обнаружены памятники глубокой старины: каменные сверленые, костяные, бронзовые и ранней эпохи железа орудия труда, военное оружие, предметы быта и домашнего обихода, включая круглодонную и плоскодонную керамику - глиняную посуду.
Здесь сохранились следы древних городищ, расположенных на крутых берегах рек и впадающих в них оврагов: на Вятке, при впадении в нее реки Пижмы - Пижемское, на Ветлуге - Чортово, Спасское, Паново, Одоевское и др. Все перечисленные городища были укреплены высокими земляными валами, глубокими рвами, сооружаемыми в целях зашиты от нападения врагов, что свидетельствует о войнах, происходивших между племенами и народами.
Кто же первым заселил междуречье Вятки и Ветлуги? Обратимся к одному из письменных документов - русской летописи под названием «Повесть временных лет», относящемуся к концу XI века н.э. Этот документ (автором его считают монаха Киево-Печерского монастыря - Нестора) рассказывает, какие народы в историческую эпоху были соседями древней Руси:
«На Белоозере седят Весь, на Ростовском озере Меря, на Клещинс озере Меря же, на Oцe реце, где потече в Волгу, Мурома язык свой. Черемиси язык свой, Мордва язык свой. А вси инии языцы, иже дань дают Руси, Чюдь, Меря, Весь, Мурума, Черемиси, Мордва, Пермь, Печера, Ямь, Литва. Зимгола, Корсь, Норова, Либь (Ливь), си суть свой язык имуще»[1].
Для нас представляют интерес1 не все народы, перечисленные в летописи, тем более многие из них исчезли, а те, которые населяли в XI веке северо-восток Европы, включая междуречье Вятки и Ветлуги: меря, обитавшая, помимо Ивановской, Владимирской, Ярославской областей, но и в соседней с междуречьем Вятки и Ветлуги Костромской области по водоразделу Унжи и Ветлуги; черемисы - ныне марийцы, занимавшие не только среднее Поволжье, но и реки Ветлугу и среднее течение Вятки; пермь - устаревшее название коми-пермяков, обитавшая в верховьях Камы; печора - древнее племя, одно из предков современного народа коми, называвшаяся зыряне.
Что касается доисторической эпохи, то о племенах, населяющих северо-восток Европы, вряд ли имеются какие-либо памятники письменности. Но о людях доисторической эпохи существует другая - не письменная история - это памятники их материальной культуры.
Археологи и антропологи, путем исследования древних находок, обнаруженных археологическими раскопками или случайно найденных населением предметов, рассказывают нам о том, когда первые люди появились в междуречье Вятки и Ветлуги, каков был их способ производства, а также и общественный строй на разных этапах человеческого развития.
Среди населения нашего края, исходя из многих марийских названий рек и населенных пунктов, сложилось мнение, включая и автора настоящих строк, что коренным населением междуречья Вятки и Ветлуги являются марийцы. Правда, в междуречье Вятки и Ветлуги марийцы появились очень давно, но, тем не менее, как выясняется при более тщательном изучении географических названий, они не были первыми его обитателями. Дело в том, что многие здешние реки свои названия получили от народов, обитавших здесь еще до появления марийпев, но последние, а потом и русские, исказили первоначальные названия рек и населенных пунктов. Остановимся на этом более подробно.
Советом общества археологии, истории и этнографии при Казанском государственном университете, с целью изучения марийской народности, ее культуры, религиозных верований и быта, в 1888 году была организована экспедиция в составе лектора финских наречий М.П.Веске, хранителя факультетского музея П.В.Траубенберга и научного сотрудника И.Н.Смирнова. Экспедиция посетила марийские поселения в Казанской, Нижегородской, Вятской, Костромской и Уфимской губерниях.
На основании изучения собранного материала при Казанском государственном университете был издан Историко-географический очерк «Черемисы», автором которого значится член экспедиции И.Н.Смирнов.
В одной из глав очерка автор писал: «Страна, в которой окончательно осели черемисы, не была пустыней, когда они в ней поселились. Главные воды территории от Волги до Вятки были известны человеку задолго до начала черемисской колонизации. Все они имели названия, не соответствующие по своему составу черемисским. Мы видим реки: Ветлуга (Вытла), Кокшага (Какшан). Пижма, Унжа. Уртьма, Орья, Крутья, Турья, Курья, Сурья. Названия эти не могут не считаться вотяцкими, т.к. ныне вполне определенные следы вотяков мы имеем рядом с этими названиями. Во всех этих названиях звучит или имя вотяков, или вотские слова для обозначения реки, поля, деревни. Из того обстоятельства, что вотские названия носят мелкие речки, можно заключить, что вотяки, подобно черемисам, застали край если не заселенным, то уже со следами человека.
Разнообразие названий, не объясняемых ни из черемисского, ни из вотяцкого языка, показывают, что через край прошел целый поток народностей. Судя по названиям вроде Сурья, Курья, можно подумать, что с вотяками или незадолго до них в краю кочевали зыряне. За вычетом всех зырянских по типу названий мы получаем массу других, которые пока не подлежат объяснению из живых финских наречий и принадлежат, судя по сходству или даже тождеству, народу, занимавшему громадное пространство от меридиана Москвы до меридиана Перми.»[6. 19]
Общеизвестно, что для изучения заселения любого края люди давно стали пользоваться исследованием топонимики, т.е. географических названий и их происхождения (рек, озер, населенных пунктов, урочищ и т.д.) И в самом деле, поскольку реки возникли ранее заселения их человеком, следовательно, и названия им даны тем народом, который первым поселился на берегах этих рек. Этим же народом даны названия своим населенным пунктам. В процессе дальнейшею расселения людей - одни народы, теснимые другими, уходили с обжитых мест, оставив свои следы в названиях рек и населенных пунктов, другие приходили, создавая новые поселения и придавая им свои названия.
Но здесь необходимо сказать, что географические названия далеко не всегда точно передаются, потому что зачастую происходит искажение звукового облика слов при переводе одного языка на другой, а иногда, например реке, придается свое, другое название. Подобное явление происходит по ряду причин, одна из которых состоит в том, что заселивший местность народ старым названиям придает свои, несколько созвучные. Так, например, в Шахунском районе есть деревня Щербаж, возникшая около ста лет тому назад на речке с марийским названием Шерваж (шер - источник, важ - корень), а новоселы русские и речке, и своей деревне придали созвучное, полурусское - полумарийское название Щербаж. При постройке в 1922-23 годах Вахтанской железнодорожной ветки на речке Нулговаж (нулго - пихта, важ - корень) возник небольшой поселок, которому русские рабочие, строившие ветку, придали свое название - Долговяж. Старожилы рассказывают, что там, где сейчас расположено село Тоншаево, у местных марийцев находился административный центр, где решались общественные вопросы. Он имел название - Туньшо, что в переводе на русский язык - комель, основание или основной, главный, а русские, исказив его, переложили на свой лад, назвав Тоншаево, с русским окончанием суффиксом - ево.
Помимо этого в языках некоторых народов имеются звуки, которые отсутствуют у других. Например у марийцев А, О. У них же у старшего поколения отсутствовали звуки Ф и X. Слова Федор и хлеб они произносили - Ведор, клеб.
Попытаемся исследовать названия некоторых рек нашего края. Оказывается река Уста - приток Ветлуги - носит удмуртское название, произошедшее от слова усто, что в переводе на русский язык - мастер, искусный в каком-либо деле. Марийцы же, заселившие позднее эту местность, удмуртское название несколько исказили, придав свое - Уста, что в переводе на русский язык то же, что и усто. У реки Усты среди ее притоков есть река Вая. Это название также произошло от удмуртского слова вай, в переводе на русский язык ветка, приток1а . Искажение произошло по той причине, что марийцы ею заменили своим созвучным словом вая, которое имеет другое значение - кайма или оторочка.
Среди притоков Ваи имеются речки Синьга и Курдома, названия которых произошли от коми-зырянских слов. Слово синьга в переводе на русский язык - черная утка, одна из пород уток. Слово курдома происходит от коми-зырянского глагола курдыны - горкнуть, прогоркнуть, прошедшее время этого глагола будет курдома - прогоркла. Удмуртские названия рек обнаружены на стыке Шахунского и Тоншаевского районов. В своем верхнем течении река Пижма имеет притоки Черный Курнуж и Пинал. Названия рек Курнуж, надо полагать, произошло от удмуртского слова кырныж - ворон. По-марийски ворон - курныж, а русские рекам придали название - Курнуж. Слово пинал в переводе с удмуртского - ребенок, отсюда дети, ребята - пиналъёс.
Коми-зырянское название, по-видимому, носит река Малая Какша, а от нее и Большая Какша. Малая Какша берет начало в непосредственной близости от рек с коми-зырянскими названиями Синьга и Курдома. Марийцы название этой реки считают производным от слова кокша - фурункул, что маловероятно. В коми-зырянском языке существует, подобно марийскому, слово кукша, с ударением на первом слоге, означающее «развилка». Дело в том, что Малая Какша начинается слиянием двух ручьев, которые, сходясь, как бы образуют развилку. Очевидно, марийцы, придав реке существовавшее коми-зырянское название, изменив ударение, восприняли его в своем понимании - фурункул.
Говоря об удмуртских названиях рек нашего края, уместно будет сказать об одном из населенных пунктов Тоншаевского района - деревне Одошнур, что в непосредственной близости от реки Пижмы. Не положены ли в основу названия деревни Одошнур марийские слова: одо - вотяк, нур - поле, т.е. в переводе на русский язык - Вотяцкое поле. Здесь вместо марийского нур - стоит русское шнур. О подобных искажениях русскими марийских названий уже говорилось. Не подтверждается ли этим наличие в прошлом удмуртских поселений на реке Пижме. Следует отметин,, что если река Уста носит удмуртское название, а некоторые реки ее бассейна - коми-зырянские, то можно сделать вывод, что удмурты в наш край проникли ранее коми-зырян.
Несколько слов о названии реки Пижмы. Как уже упоминалось, по исследованиям экспедиции Казанского университета, название реки Пижмы к марийскому языку не относится. На северо-востоке Европейской части СССР имеются четыре реки, носящие название Пижма. Это притоки рек Печоры, Мезени, Вятки и Ветлуги. Исследователи северо-восточной части Европы - И.Н.Смирнов (автор очерка «Черемисы»), А.К.Матвеев (Уральский государственный университет) и другие, изучив топонимику ряда областей, пришли к выводу, что в глубокой древности через этот край прошел поток людей, язык которых не сохранился. Они-то и придали более или менее крупным рекам свои названия, включая и Пижму, хотя местные марийцы название Пижмы переводят на русский язык как вязкая (существительное пижман от глагола пижаш - вязнуть).
Часть рек междуречья Вятки и Ветлуги носит названия с окончаниями -ма, -га, -кша и др., например, Пижма, Молома - притоки Вятки; Юма, Ошма - притоки Пижмы; Какша - приток Ветлуги; Нукша - приток Ошмы; Шилекша - приток Ваи; Ветлуга, Кокшага - притоки Волги; Юронга, Якшанга, Шанга - притоки Ветлуги. Немало рек среднего течения Волги и ее притока Оки имеют окончание на -ма: Велетьма, Везлома, Ватома, Сейма, Клязьма и др. Там же есть реки Мокша, Акша, Пандуга и Урга.
Некоторые исследователи Среднего Поволжья, как например, Л.М.Каптерев (автор книги «Нижегородское Поволжье в X-XVI веках»), считают, что у древних племен, обитавших по среднему течению Волги и в бассейне Оки, ма означало - река. Что касается мелких рек нашего края, то они носят марийские названия.
Следы пребывания в нашем крае коми-зырян сохранилось не только в названиях рек, но и населенных пунктов. Если посмотреть карту современной Коми АССР, то на ее территории, а также близ границ, мы найдем следующие топонимы: Ошкурья, Турья, Унья, Юрья и др. На территории же Шахунского и соседних с ним Уренского и Кикнурского районов мы найдем ряд географических названий, подобных коми-зырянским: Шахунья, Зубанья, Арья, Уртьма, Крутья-Исупово, Турья Марийская.
Помимо удмуртов и коми-зырян в пашем крае обитала чудь. Каких-либо следов в виде географических названий чудь не оставила, может быть по той причине, что сведений о языке чуди, надо полагать, не сохранилось. Об обитании в междуречье Вятки и Ветлуги народа чуди рассказывают исследователи Вятского края. «В Вятской губернии чудские поселения расположены по верховьям Камы, по Чегше (приток Вятки) - до ее среднего течения и по Пижме. Первые две местности заселились, можно думать, с притоков Камы - Обвы и Инвы, а последняя, вероятно, с Чепцы. Судя по находкам монет, время процветания верхнекамских и чепепких чудских поселений относятся к Х-ХП вв. И, следовательно, совпадает с расцветом болгарской (Волжско-Камской) культуры вообще» [2, 18]. По мнению Спицына, чудь, проникшая на Пижму, смешалась с вотяками. На Пижме имелись известные Спицыну три чудских городища - Бурыгинское, Ижевское (что на реке Иж - притоке Пижмы) и Еманаевское. А.А.Спицын полагает, что «...в действительности их здесь, вероятно, более». На городищах чуди обнаружено много тиглей и льячек для отливки металлических изделий. Здесь также были найдены: костяные наконечники стрел, ложки, вязальные иглы, особенные лопаточки, стеклянные бусы, каменные пряслица, бронзовые украшения, подвески и бляшки чудского типа, железные ножи, наконечники стрел, молотки и некоторые серебряные предметы (колечки, бляшки и др.) В районе пижемских городищ также найдены различные серебряные вещи, обычные для чудских чепенких городищ предметы: серебряные блюда, витые ожерелья, медные браслеты, лапчатые подвески, пряжки и пронизки. Подобные находки обнаружены не только на Пижме, но и в бывших Яранском и Уржумском уездах. Чудские пижемские городища существовали одновременно со средне-вятскими и яранскими вотскими (удмуртскими) городищами, называвшимися яранскими марийцами - одо-лемами, т.е. вотское жилье.
«Отдельные предметы чудского типа и вещи более позднего происхождения найдены в следующей местности Яранского и Уржумского уездов: деревня Б. Туманур, село Тужи, починок Речваж (близ Шаранги), починок Локутово, село Уста, город Царевосанчурск, село Кокшага, деревня Кугланур, деревня Бажина»[2, 16]. Поскольку некоторые из перечисленных населенных пунктов, например с. Кокшага, дер. Бажина, с. Уста, находятся в непосредственной близости от Шахунского и Тоншаевского районов, есть основание полагать, что чудь когда-то обитала и в нашем крае. Здесь уместно будет сказать, что среди населения но берегу Ошмы существуют разные сказы. что при заселснии на грани XVIII-XIX столетий берегов Ошмы русскими, здесь проживал народ, но одежде, обычаям и обличью блнзкнй к марийцам, по говоривший на своем языке. Причем женский головной убор этого народа отличался от марийского кокошника острым верхом. Не исключено, что это и была чудь. С течением времени этот народ нето смешался с марийцами, нето переселился к своим сородичам за с. Яранск.
Какой же была материальная культура народов, обитавших в междуречье Вятки и Ветлуги? Ответ на этот вопрос нам дают археологи. Они, подвергнув раскопкам городища Ветлуги, Прикамья, включая Вятку, и изучив орудия труда, предметы быта, военное оружие, обнаруженные в процессе раскопок, определили не только культуру обитателей городищ, но и общественное развитие их в эпоху бронзы и раннего железа, а также время заселения этими народами междуречья Вятки и Ветлуги и время колонизации его марийцами.
Городища междуречья Вятки и Ветлуги относятся к числу так называемых костеносных и расположены по Каме, Вятке и Ветлуге. Одно из них - Пижемское городище является последним из числа костеносных вверх по течению Вятки. По мнению археологов «... оно дало изумителыю богатые и разнообразные находки; почти нет таких предметов, из числа найденных на костеносных городищах, которые не встречались бы на Пижемском» [2, 16].
Пижма являлась одним из путей переселения народов с Востока на Запад2. Городище находится при впадении ее в Вятку. Оно расположено на высоком мысу правого берега Вятки, при слиянии с ней Пижмы - реки, берущей начало в окрестностях деревни Щербаж Шахунского района. Городище ограничено с одной стороны крутым обрывом к Вятке, с другой - крутым оврагом, а с напольной стороны - земляным валом, высотой 4,5 метра, и рвом, глубиной 1,5 метра.
Выбор места для городища предусматривал его обороноспособность, и хороший обзор рек Вятки и Пижмы, которые, в свое время, являлись единственными торговыми и военными путями. Оно неоднократно подвергалось раскопкам: в 1866 году - Алабиным, в 1888 году - А.А.Спипыным, в 1906 году - А.С.Лебедевым и в 1928 году - Институтом антропологии Московского государственного Университета, экспедицией руководил Б.С.Жуков.
Но еще до первых раскопок площадка городища была изрыта местными крестьянами, искавшими здесь клады и добывавшими кости животных, которых здесь было очень много, от чего подобные городища и называются костеносными. Эти кости десятками пудов сдавались в Кукарку (ныне Со-ветск), что в шести верстах от городища, для переработки. Количество находок на городище по подсчету А. А. Спипына, не считая костей животных и обломков керамики (черепков), свыше тысячи, а по подсчетам других - до двух тысяч.
Обилие костей животных, черепков, орудий труда и предметов быта свидетельствуют о длительном пребывании здесь людей, причем на нем отсутствовал нейтральный слой, т.е. не было перерыва в обитании примерно до X-XI вв. нашей эры.
В нижнем слое обнаружены кости диких животных, количество которых, несмотря на размыв водами, составляло половину, и принадлежало лосю, оленю, медведю, зайцу, бобру и др. Кости домашних животных принадлежали лошади - 72% и свинье - 28%. В нижнем слое кости крупного и мелкого рогатого скота отсутствовали. В верхнем слое количество костей диких животных уменьшается, а домашних - увеличивается, появляются кости коровы, овцы. Кроме костей животных найдены и кости рыб. Из приведенного материала видно, что на первых порах источником существования обитателей городища в первую очередь была охота, а потом - скотоводство и рыболовство. Наличие костей бобра свидетельствует о том, что охота носила и промысловый характер - пушнина служила предметом торгового обмена.
Ввиду того, что признаков плужного земледелия в городище не установлено, то, очевидно, лошадь использовалась как средство передвижения и употреблялась в пищу. Разведение свиней, надо полагать, было обусловлено наличием дубовых зарослей, желудями которых и питались свиньи, не говоря уже о травяной растительности в лесу и пойме рек. Количество костей лошади в верхнем слое достигало 63,8% от общего количества костей домашних животных.
Большой интерес представляют орудия груда и предметы быта. На протяжении длительного времени существования городища они изготовлялись, главным образом, из костей животных. Например, раскопками обнаружены в большом количестве костяные наконечники стрел, а так же копий, гарпунов, ножей, острог, удочек, шильев, вязальных игл, кодочигов, пряслиц и т.д. Найдены, так же, изделия из кремня: наконечники стрел, скребки, бруски, точила и пр. Среди костяных изделий обнаружены наконечники боевых молотов, состоящих из полых трубчатых костей крупных животных, скошенных и заостренных с одного конца, прикрепляемых к деревянным рукояткам. Подобные боевые молоты обнаружены в Поветлужье на Одоевском городите и О.Н.Бадером определены как мотыги. К этому следует добавить, что на городище найдены зерна полбы, колосовых культур, семена конопли. Можно сделать вывод, что у населения городища существовало примитивное земледелие. Наличие пряслиц и конопли - свидетельствуют о ткачестве.
Преобладание костяных орудий труда и предметов быта подтверждается тем, что «... на девятьсот находок приходится всего шесть железных»[2,13], а из 333 предметов в коллекции, собранной путем раскопок и покупок у населения А.С. Лебедевым, также всего шесть железных.
Между тем, как в раскопках Антропологического института из 47 костяных и металлических предметов - 16 из железа.
По мнению А.А.Спицына, из-за дороговизны металла, из железа имелись только необходимейшие орудия для первоначальной обработки костей - ножи и бурава для сверления костей. В музее г. Советска хранятся формы для отливки топоров-кельтов и мелких бронзовых украшений[3].
На костеносных городищах была развита и металлургия. На пижемском городище была вскрыта каменная кладка очага, состоящая из небольших обожженных камней. Глубина очажной ямы достигала одного метра. В очаге и вокруг него найдены кусок железа, шлак, глиняная льячка, небольшое железное кольцо, металлический перстень. Здесь же обнаружены костяное пряслице, волокна грубой ткани, зерна хлебных злаков.
Преобладающим типом глиняной посуды оказалась круглодонная, с примесью толченой раковины.
Среди других предметов на городище обнаружен каменный жернов, состоящий из нижней вогнутой и верхней выпуклой части, диаметром около 50 см, причем в нижней части имеется отверстие диаметром около 5 см3.
Судя по найденным костяным предметам, обитатели городища плели сети и работали с лыком и берестой.
Принадлежность городища какому-либо народу, обитавшему, в бассейне Вятки, не установлена, но поскольку марийцы на Вятке появились примерно в X-XI веках н.э.[31, 67]., то оно могло принадлежать в ранней стадии его существования вотякам, чуди или коми-зырянам. «По всем признакам костеносные городища относятся к очень отдаленному времени и стоят ближе к бронзовому веку, чем ко времени преобладания железных орудий» отмечает А.А.Спицын[2, 15].
В Поветлужье более подробно исследованы городища: Руссенихинское, что в 7 км от с. Воскресенское, Богородское - на территории Варнавинского района, Чортово - в 7 км вниз по течению от г. Ветлути, Спасское - в 6 км вверх по течению от г. Ветлуги, Одоевское - в 30 км вверх по течению от г. Ветлуги, Паново - близ села Рождественское и более молодое - Шангское, что при впадении р. Шанги в Ветлугу.
Перечисленные городища, за исключением Шангского, неоднократно подвергались раскопкам, в том числе и в 1925 г. Институтом Антропологии Московского университета. Экспедицию возглавлял Б.С.Жуков (см. «Человек Ветлужского края», Н.Новгород, 1926 г.). В состав экспедиции входили Е.И. Горюнова и О.Н. Бадер. В 1926 году О.Н. Бадером произведены дополнительные раскопки Одоевского городища. Е.И. Горюнова и О.Н. Бадер впоследствии принимали участие в раскопках городищ Прикамья.
«Ветлужские городища представляют собой достаточно типичные укрепленные поселения, но не вполне однородные. Хронологическим диапазон Ветдужских городищ велик и достигает двух тысяч лет. При том древнейшие городища расположены на Ветлуте довольно равномерно по всему нижнему и среднему течению. Часть городищ имеет по два, три и даже четыре разновременных культурных слоя, распадающихся на несколько хронологически последовательных групп, отражающих исторические процессы». «Культурная принадлежность Ветлужских городищ относится к ананьинской культуре, центром распространения, которой, было Прикамье, включая бассейн Вятки» [4, 150-151].
Ананьинская культура - культура раннего железного пека (VII-III вв. до нэ), распространенной в бассейне р. Камы. Получила название от Ананьинского могильника, расположенного на дюне р. Камы у деревни Ананьино (ныне Елабужского района Татарской АССР). К 1949 году известно свыше 20 поселений и 10 могильников этой культуры. По антропологическим особенностям население ананьинской культуры принадлежало преимущественно к монголоидам с небольшой европейской примесью. Население А.к. занималось подсечным мотыжным земледелием, скотоводством, охотой и рыбной ловлей. Ему были известны металлургия меди и железа, обработка кож, растительного волокна, ткачество .Общество эпохи А.к. переживало последнюю стадию родового строя. В памятниках отражены, наряду с пережитками матриархальной стадии, сильные элементы патриархата. Городища А.к. расположены на мысах высоких обрывистых берегов рек. С напольной стороны защищены мощными, для той эпохи, земляными укреплениями - глубоким рвом, высоким валом с частоколом. По данным раскопок советских археологов, жилище А.к. представляло собой бревенчатый дом, полуподземного типа, длиной свыше 40 м и шириной 4 м. с открытым очагом внутри. Жилище, типичное для племен матриархальной стадии. Основными орудиями труда (и оружием) ананьцев служили лук и стрелы с каменными, костяными, бронзовыми и железными наконечниками, копья с крупными бронзовыми и железными наконечниками, бронзовые втульчатые шестигранные топоры-кельты с коленчатой деревянной рукоятью; изредка в богатых мужских погребениях встречаются железные мечи, кинжалы, а также боевые молоты из бронзы и железа. Переход от бронзы к железу завершился на Каме к концу ананьинского времени. Для обработки земли употреблялись костяные мотыги, для размола зерна - каменные зернотерки. Украшения состояли из бронзовых, изредка серебряных шейных обручей, бляшек, височных колец, браслетов и бус. Глиняная посуда лепилась от руки и имела форму низких круглодонных чаш с выпуклым валиком вокруг горла и орнамента в верхней части. (БСЭ. т.2, стр.355)
Из исследований О.Н.Бадера видно, что Одоевское городище расположено на мысу обрывистого правого берега Ветлуги и крутого оврага, с напольной стороны огражденного земляным валом и рвом. Городище имеет четыре слоя. Культура нижнего слоя представлена чрезвычайно слабо, вследствие чего определить его принадлежность к какой-либо из известных культур не представляется возможным. Однако следует «... лишь сказать, что в технике первых поселенцев достаточное место занимали каменные орудия». Третий слой отнесен к VII-V вв, а второй - к IV-III вв до н.э.
Керамика раннего периода Одоевского городища, а также других городищ Поветлужья близка к вятско-камским городищам, включая Пижемское. Второй слой отнесен к поздне-ананьинской и ранне-пьяноборской культурам. Керамика второго и третьего слоя близки между собой. Между вторым и первым слоем прослеживается увеличение вала, что, очевидно, вызвано угрозами нападения со стороны других племен.
Пьяноборская культура - археологическая культура, распространенная с III века до н.э. по V век н.э. в западном Приуралье и Прикамье. Получила название от могильника у с. Пьяный Бор (ныне Красный Бор Елабужского района Татарской АССР) на Каме, открытого в 1880 году. П. к. явилась дальнейшим развитием ананьинской культуры. Племена ее - вероятно предки удмуртов, мари и коми-зырян. В хозяйстве населения П. к., наряду с мотыжным земледелием, большое значение имело скотоводство (лошади, свиньи, мелкий и крупный рогатый скот). Было развито рыболовство, бортничество, охота, особенно пушная, значение которой возросло в связи с развитием обмена. Значительный успех достигли добыча и обработка металла. У племен П.к. бронзовые орудия уже целиком вытеснены железными. В связи с широким применением для обработки железных инструментов увеличилось количество изделий из рога и дерева. Поселения П. к. располагались нередко на месте городищ ананьинской культуры и представляли собой небольшие патриархально-родовые общины. В мужских погребениях П. к. находят железные топоры, ножи, стрелы: в женских - большое количество бронзовых украшений: шейные гривны, браслеты, нагрудные бляшки, эполетообразные застежки, накосники. Привозные изделия - римская бронзовая посуда, монеты из Средней Азии - свидетельствуют об отдельных торговых связях местного населения. (БСЭ. т.35, стр. 390)
Одоевское городище так же, как и Пижемское, богато орудиями труда и предметами быта из кости, включая боевые молоты из полых костей крупных животных с коленчатыми деревянными рукоятками. По обилию костей животных городище относится к вятско-камским костеносным городищам.
Среди обнаруженных костей животных в нижних слоях 75% принадлежит диким и только 25% -домашним животным (из них 74% - свинье). Найдены также кости рыб. Отсюда можно сделать вывод, что основой жизни населения были охота, рыболовство, примитивное земледелие и слабо развитое скотоводство (свиньи, коровы и лошади). Судя по костям, лошадь принадлежала сибирской или монгольской породе. Мелкий рогатый скот отсутствовал.
«Представляется очень важным, что верхний слой Одоевского городища и аналогичных ему городищ Поветлужья в культурном отношении не связан с предшествующим ему вторым слоем, относящимся к позднеананьинскому и раннепьяноборскому времени. В частности, керамика первого слоя никоим образом не может быть поставлена в генетическую связь с керамикой второго слоя. В более восточных районах на Вятке и Каме, где такая связь налицо, и где керамика до позднего времени (XIV век) продолжает оставаться круглодонной, с примесью раковины в глине и т.п., что указывает на ее продолжение от древнейшей ананьинской»[4, 155]. Такой же точки зрения придерживаются и другие исследователи ветлужских городиш, как например, Чортова.
Чортово городище расположено на высоком мысу (21 м над поймой) правого берега Ветлуги и глубокого оврага. С напольной стороны сохранился деформированный вал высотой около двух метров и ров. Оно четыре раза подвергалось раскопкам: в 1903 году Н.М.Бекаревичем, в 1908 году В.И. Каменским, в 1925 году экспедицией Антропологии Московского университета и в 1957 году экспедицией Марийского научно-исследовательского института языка, культуры и истории, совместно с Горьковским краеведческим музеем. Экспедицию возглавляли А.Х.Халиков и А.Е.Безухова. После изучения 931 предмета, найденных Каменским, а также двух топоров из камня диорита, хранящихся в Ветлужском краеведческом музее, Халиков и Безухова пришли к выводу, что городище имеет «... по крайней мере, четыре разновременных археологических памятника»[5, 7], причем нижний слой относится к эпохе бронзы - к фатьяновской культуре ярославской группы. «Очевидно, к этому времени относятся и несколько кремневых ножевидных пластинок, обнаруженных при раскопках Каменского. Можно полагать, что на месте Чортова городища в первой половине II тысячелетия до н.э. (дата ярославской группы фатьяновских могильников) существовал фатьяновский памятник, скорее всего могильник, разрушенный более поздними поселениями» [5, 8].
Фатьяновская культура - культура племен, занимавших в конце III и во II тысячелетии до н.э. территорию Поволжья (от современной Ярославской области до Чувашской АССР включительно), а также бассейны рек Москвы, Клязьмы и Суры. Впервые выделена А.А.Спицыным в 1903 г.; получила название по могильнику у деревни Фатьяново под Ярославлем, открытому в 1875 году. Ф.к. известна, главным образом, по могильникам; поселений обнаружено мало и они пока еще слабо изучены. Ф.к. делят на три территориальные и хронологические группы: Московскую - наиболее раннюю. Ярославскую и Чувашскую - наиболее поздние. Узоры и формы сосудов, находимые в погребениях Ф.к.. особенно в московской группе, имеют много общих черт с керамикой среднеднепровской культуры, что позволяет судить о генетической близости этих культур. На основании последних археологических исследований полагают, что Ф.к. появилась на территории Волго-Окского междуречья в конце III - начале II тысячелетий до н.э., по Днепру, Десне и Сожу они достигли территории Волго-Кпязьминского бассейна и вытеснили оттуда к северу и югу местные неолитические племена охотников-рыболовов. Племена Ф.к. - скотоводы, знакомые уже с металлургией бронзы. Могильники их обычно расположены на береговых возвышениях, недалеко от поймы реки. Скелеты - в скорченном положении лежат в больших грунтовых ямах на подстилке из коры. В могилах обычно много каменных орудий: скребки, ножи, резцы, топоры и долота. Из оружия типичными являются каменные полированные и сверленые топоры, бронзовые вислообушные топоры и копья.
Украшения представлены медными и серебряными спиральными височными кольцами и трубчатыми пронизками. Встречаются кости коров, овец и лошадей. Посуда Ф.к. круглопонняя, тонкостенная и часто лощения; шейки и плечи сосудов покрыты мелкими наречными или зубчатыми, реже веревочными орнаментами. Типичный узор - в виде полос, заштрихованных фестонов и ромбов. Наличие в могильниках совместных погребений мужчин и женщин свидетельствует о том, что у племен Ф.к. уже сложились патриархально-родовые отношения. (БСЭ, т. 44, стр. 552)
При раскопках вала и площадки Чортова городища еще Каменским около вала был вскрыт нижний слой, в котором встретилась глиняная посуда с примесью толченой раковины и шнуровым орнаментом, а также кости животных, рыб и отдельные костяные орудия: гарпуны, наконечники стрел. Все эти находки подобны находкам второго слоя Одоевского городища. Здесь также найден медный топор-кельт. Судя по этим находкам, население городища принадлежало к ананьинской культуре Прикамья. В верхнем слое были обнаружены в большом количестве глиняная посуда с примесью в тесте шамота, груды шлака, камни и различные изделия: льячки, литейные формы и тигли, железные ножи, рыболовный крючок, несколько наконечников стрел и обломки медных изделий. При сопоставлении находок в нижнем и верхнем слое усматривается некоторая разница, а именно: если глиняная посуда из нижнего слоя имеет примесь толченой раковины, то из верхнего слоя - примесь шамота3a. При этом необходимо отметить появление признаков обработки металла и изделий из него. Следовательно наблюдается как бы смена одной культуры - другой. Эту смену культур устанавливают и Халиков и Безухова при раскопках в 1957 году. Между прочим, они отмечают, что так же, как и на Одоевском, на Чертовом городище между нижним и верхним слоями прослеживаются следы земляных работ по увеличению вала.
Смена культур заключается в том, что одна группа сосудов - круглодонная с примесью толченой раковины, гребенчатой орнаментации, свойственная ананьинской культуре, вторая же группа сосудов - плоскодонная, с примесью шамота и дресвы в тесте черепка. Она «... в целом увязывается с керамикой позднегородецкой культуры районов Поволжья и для Поветлужья является привнесенной. ...
Время появления этого типа посуды в Поветлужье, по-видимому, относится к концу I тысячелетия до н.э. Во всяком случае, она уже единично встречается во втором слое Одоевского городища (около 15%), датируемом второй половиной I тысячелетия до н.э. и становится преобладающей в первом слое Одоевского и нижних горизонтах Чортова городища. Время нижнего горизонта последнего городища устанавливается лишь как предшествующее время образования верхнего слоя, которое по целому ряду вещей определяется в пределах I11-V вв н.э.» [5, 15].
Городецкая культура - культура племен, живших в VII в. до н.э. -IV в. Н.э. по среднему течению р. Оки, в бассейне pp. Цны, Мокши и по среднему течению Волги. Получила название по месту первых раскопок в 1898 г. у с. Городца близ Спасска на Оке. Характеризуется памятниками в виде укрепленных городищ, представляющих собой остатки родовых поселений патриархальных общин. На городищах найдены остатки жилых строений, а также предметы обихода (пряслица, грузики для веретен, уплощенно-пирамидальные грузила, посуда с узором, напоминающим отпечатки рогож). Обитатели городищ занимались скотоводством, которое являлось основой хозяйства, земледелием, охотой и рыбной ловлей, им была известна обработка металла (бронзы, железа). Г. к. может быть разделена на два периода (с VII в. до н.э по I-II вв. н.э. и со II по IV в.н.э.). Выделяются местные варианты Г.к. - Рязанский, Саратовский и др. Племена Г.к. образовали основу для формирования современных народов Поволжья - мордвы, мари, чувашей. (БСЭ, т. 12, стр. 209)
Смена культур Одоевского и Чортова городищ «...отражает процесс смешения культурных черт пришлого и местного населения, происшедшего при их существовании. При этом наблюдается постепенное преобладание материальной культуры пришлого населения, которое, очевидно, в первых веках н.э. становится господствующим, а после III века н.э. совершенно исчезают в керамике традиции местного населения и единственным керамическим продуктом становится плоскодонная посуда позднегородецкого облика.
В этом процессе наглядно проявляются моменты ассимиляции. Едва ли во всех случаях проникновение пришлых племен сопровождалось столкновениями, как считает О.Н.Бадер. Скорее всего, это проникновение происходило более мирным путем, первоначально характеризуясь моментами сосуществования при постепенном преобладании черт материальной культуры пришлых племен» [5, 15-16].
Основанием для такого вывода у Халикова и Безуховой является то, что черты позднегородецкой культуры, в виде плоскодонной глиняной посуды с примесью шамота, появились не единовременно, а постепенно, начиная с конца первого тысячелетия до н.э., вытесняя круглодонную с примесью толченой раковины. Следовательно, сосуществование продолжалось не одно столетие и до тех пор, пока местное население не подверглось полной ассимиляции со стороны пришлого - правобережного волжского племени. По-видимому, процесс проникновения этого племени в Поветлужье носил характер просачивания, приняв массовое перемещение в III-IV веках. Как полагают исследователи, процесс ассимиляции обусловлен тем, что пришлое население стояло на более высокой ступени экономического развития, что, как увидим ниже, отразилось на более быстром общественном развитии населения Поветлужья в последующие века. А.Х.Халиков и А.Е.Безухова время существования позднегородепкого поселения на Чертовом городище определяют с III до начала IV века н.э.
В процессе раскопок на Чортовом городите обнаружен могильник, относящийся к концу существования городища - началу IV века. На городище вскрыты три погребения. Одно из них со следами трупосожжения. В местах погребения обнаружено много украшений из меди, латуни и серебра: нагрудные подвески, серебряные браслеты, латунные колечки, медные пронижи. Вместе с украшениями найдены костяные наконечники стрел, глиняные льячки, каменные литейные формы и т.д. Наличие в местах захоронения серебряных вещей свидетельствует о некотором экономическом неравенстве населения.
В ходе раскопок верхнего слоя Чортова городища в 1957 году обнаружено большое количество орудий труда, предметов быта, характеризующих материальную культуру, быт, хозяйственный и общественный уклад жизни населения. Здесь найдены: железный нож, шило, каменные формы для отливки металлических предметов, втульчатая мотыга, железные удила, зернотерки, точильный камень, костяные наконечники стрел, а также разнообразные украшения - бронзовые бляшки, медные поясные накладки, бусины из стекла, обломки бронзового браслета. Количество костей домашних животных уже преобладало над костями диких. Появился мелкий домашний скот. Установлено, что населению были известны ремесла: литейное, кузнечное, гончарное, обработка дерева, кости и т.д. На основании этого можно полагать, что преобладающим занятием населения становится скотоводство, охота и рыболовство, усиливается мотыжное земледелие, хотя оно еще не играет ведущей роли. Во всем этом проявилась более высокая материальная культура пришлого населения Поветлужья.
Судя по погребальным обрядам и украшениям, найденным в местах захоронений, археологи полагают, что верхние слои Одоевского и Чортова городищ принадлежат предкам марийцев.
Путями колонизации предков современных марийцев, пришедших с Правобережья Волги, была не только река Ветлуга. «Заселение страны идет по рекам обособленными группами. Подобно тому, как славяне южной России назывались по рекам, на которых осели, черемисы разделяются на группы, обозначающиеся именем какой-нибудь реки. Севшие на Ветлуге - вытля-марэ, по Пижме - пижман-марэ, по Рутке - рэд-марэ, по Кундышу -кундыш-марэ...» [6].
Следовательно, марийцы двигались и по другим притокам Волги - Рутке, Кокшаге, и ее притоку Кундышу, не говоря уже о Пижме, подвергая ассимиляции обитавших в междуречье Вятки и Ветлуги удмуртов, коми-зырян и чудь. Пожалуй, только этим и можно объяснить сохранившиеся в памяти марийцев и потомков народов, подвергшихся марийской ассимиляции, названия не только рек нашего края, но и угодий, урочищ, а, может быть, и населенных пунктов.
Что касается заселения марийцами реки Вятки, то исследователи марийского края отмечают: «Заселение Вятского края черемисами шло одновременно и с разных сторон. Яранский уезд, нужно думать, заселен черемисами, проникшими с Унжи и Ветлуги на среднее течение р. Вятки и спустившимися по этой реке в нынешний Котельнический и Яранский уезды» [6, 17].
Необходимо отметить, что как ветлужские, так и вятские марийцы до сего времени говорят на горном диалекте, в отличие от лугового диалекта, на котором говорят марийцы Марий-Эл. Паново городище. Если Руссенихинское и Богородское городища имеют много общего с Одоевским и Чортовым городищами, то Паново - более древнее, относящееся к неолиту (новому каменному веку). Раскопками в 1925 году экспедицией Института антропологии здесь обнаружены «...комплекс орудий труда и охоты каменного века: кремневые наконечники стрел, копий, скребки, каменные шлифованные долота и др., черепки, связанные с посудой, близкой по некоторым типам посуде городищ ранней эпохи железа» [7, 249].
Говоря о проникновении прикамских племен в Поветлужье. возникает вопрос о путях этого проникновения. Исследователи Прикамья и Поветлужья приходят к следующему выводу: «Первоначальное заселение Поветлужья ананьинскими племенами шло, по-видимому, с верховьев реки, где она системой мелких притоков близко соприкасается с Вяткой, где концентрация населения ананьинского времени гораздо больше» [8].
И в самом деле, один из притоков среднего течения Вятки - река Пижма находится в непосредственной близости от притоков Ветлуги - Б.Какши, М.Какши и Усты. Не случайно оказалось, что наиболее древние городища Ветлуги - Чортово, Спасское, Одоевское и Панове находятся в 5-30 км от устья Большой и Малой Какши, а самое низкое на Ветлуге городите ананьинского времени - Руссенихинское находится близ устья реки Усты. Тем более, что Пижма, о чем уже говорилось, с глубокой древности заселена племенами, обитавшими по Каме и Вятке - коми-зырянами и вотяками-удмуртами.
Здесь следует кратко коснуться расселения с востока на запад в глубокой древности племен угро-финской языковой группы. Общеизвестно, что эта группа племен обитала где-то в Приуралье, включая восток и северо-восток Европы. Задолго до нашей эры часть этих племен двинулась на запад, заселив впоследствии север Европы (чудь заволоцкая, коми), Поволжье (мордва), часть бассейна Балтийского моря (эсты, финны), даже Тиссо-Дунайскую равнину (мадьяры-венгры). О местностях, заселенных племенами черемис-марийцев, мери, печоры, зырян, перми уже говорилось. По пути движения эти племена в отдельных случаях вступали с местным населением в войны, или вытесняли их, или ассимилировали, как черемисы-марийцы ассимилировали племена ананьинской культуры Поветлужья.
В отношении последних следует сказать, что «Поветлужье необходимо рассматривать как крайний на западе район ананьинской культуры» [4, 151]. «В середине первого тысячелетия н.э., на основании археологического материала, можно наблюдать как бы разрыв связей Прикамья с Поветлужьем. Последнее, как бы становится в стороне от пути, по которому издавна происходили сношения с Вятско-Камским районом» [8, 19]. Причину прекращения этих связей надо искать, по-видимому, в колонизации марийцами в первой половине первого тысячелетия н.э. междуречья Вятки и Ветлуги.
Переселенческий поток с востока на запад оставил свой след в названиях рек с окончанием -юг [9, 19]. Начиная с бассейна реки Моломы, что течет с севера, впадая в Вятку в 7 км выше Котельнича. Бассейн Моломы соприкасается с территорией современной Коми АССР. В числе притоков Моломы имеются - Кузюг, Шубрюг, Верлюг. Параллельно Моломе течет, впадая в Ветлугу река Вохма с притоками - Карюг, Б.Парюг, М.Парюг и Нюрюг. Здесь же, в верхнем течении Ветлуги - притоки Матюг и Пышуг. Северней берет начало река Юг с притоками в верхнем течении Кузюг и Пичуг. Этот переселенческий поток шел дальше на запад до верховьев притока Унжи - реки Межи, в которую впадают Мичуг и Конюг.
В 1957 году Марийским НИИ и Горьковским Краеведческим музеем также были подвергнуты раскопкам Веселовский могильник и Черемисское кладбище.
Веселовский могильник расположен на дюнном всхолмлении левого берега Малой Какши близ деревни Семеново. На могильнике вскрыто 15 погребений, причем два из них произведены после сожжения трупов, но вещи, полагающиеся по обычаю при погребении, положены. В погребальном обряде древнего населения Поветлужья захоронение осуществлялось в полном одеянии, с украшениями, орудиями труда, предметами быта, оружием и посудой. По найденным вещам можно восстановить костюмы захороненных. На голову одевалась кожаная повязка, украшенная медными бляшками и медная цепочка из мелких колечек. На шее были украшения из серебряной витой проволоки, так называемые гривны. Грудь украшалась оригинальными бронзовыми подвесками. Бронзовые и серебряные браслеты покрывали руки, в некоторых погребениях найдено 15-17 браслетов. На пальцах рук были серебряные перстни. Хоронили обычно в меховой одежде. Сверху она подпоясывалась кожаным поясом с серебряными или медными накладками. На поясе висел кинжал в деревянных ножнах с латунной оправой. В специальном кожаном мешочке находились трут, кремни и кресало для высекания огня. Названные вещи встречены не во всех погребениях. Наряду с богатым захоронениями были и бедные, однако в каждом из них археологи нашли посуду - железный или медный котел или глиняный горшок. Помимо перечисленных предметов обнаружены орудия труда - лесорубные широколезвийные топоры, тесла, шилья, а также оружие - копья, колчаны со стрелами [10].
При повторных раскопках в 1958 году на могильнике обнаружены две серебряные чаши восточной работы с чеканным орнаментом и серебряные монеты - диргемы. Одна из них отчеканена в Булгаре в 987 году. Исследователи Веселовского могильника установили, что он принадлежал марийцам4 и относится к IX-XI векам н.э. К этому времени основой жизни населения были земледелие, скотоводство, охота и рыболовство. Земледелие было пашенным и подсечным. Основным орудием подсечного земледелия являлся топор, найденный в семи погребениях. При раскопках в 1929 году в одном захоронении найден мешочек с просом и полбой. Для обработки продуктов земледелия пользовались ручным каменным жерновом. Судя по обнаруженным остаткам шкур и тканей из шерсти скотоводство состояло из коров и овец. Широко был распространен пушной промысел, меха служили предметами торгового обмена. В могилах найдены орудия рыболовства - остроги, крючки, остатки костей рыб. Во всех могилах попадалась льняная ткань.
Находки Веселовского могильника красноречиво рассказывают о высокоразвитых ремеслах4b. Наличие однородных предметов свидетельствует об обособленности ремесел. Кузнецы занимались изготовлением топоров, тесел, наконечников стрел, ножей и т.д. Они знали приемы ковки, сварки, и клепки. Обработка дерева состояла из изготовления чаш, рукояток, изделий из бересты. Население было знакомо с обработкой кож и мехов для обуви, одежды, перчаток, различного рода сумок, кошельков, ножен и т.д.; изготовляли льняные и шерстяные ткани, умели окрашивать их; встречались изделия из кости - гребенки, рукояти ножей и шильев. Больших успехов достигли в ювелирном деле, изготовлении украшений из меди, бронзы, латуни, олова, свинца и серебра. Ремесленникам была известна техника литья, ковки и чеканки цветных металлов. Материал для этих изделий, по мнению исследователей, привозился из Прикамья, где в это время складывались народности коми и удмуртов.
Среди предметов попадались и такие, что были близки к предметам из мерянских курганов, могильников муромы и мордвы. Они свидетельствуют о связях марийцев с населением Волго-Окских районов - мерей, муромой, мордвой, волжскими болгарами, удмуртами и славянами. От волжских болгар к марийцам попадали серебряные украшения - серьги и витые браслеты с каменными вставками, серебряные монеты - диргемы и серебряные изделия восточных мастеров5.
Экспедицией Марийского НИИ зафиксированы находки - каменные про-ушные топоры и топоры-молоты между деревнями Родиха, Никитиха и Семенове (Вороваткино), что близ Веселовского могильника. «Наиболее значительные скопления каменных орудий в Вятской губернии открыты в окрестностях с. Окатьева на Моломе, в устье этой реки и нескольких местах по течению Юмы, впадающей в Пижму» [2].
«...Мы имеем основания предполагать, что в глубокой древности была заселена только западная часть Вятской губернии, правый (нагорный) берег реки Вятки, особенно берега, впадающих в нее притоков - Моломы и Пижмы, с притоком последней - Юмом. Небольшой приток Пижмы - Юм ... представлял, по-видимому, не менее удобств для населения. Здесь очень много кремневых орудий найдено в приходе села Юмского на местных характерных холмах (палатках), на второй речной террасе близ деревни Ивкинской. Немалое количество кремневых орудий было найдено также по среднему течению Пижмы и по впадающим в нее правым притокам - Яранке и Ижу, но особенно часто они попадаются, кажется, близ устья Пижмы, около Кукарки» [2, 2].
При вскрытии карьера с гравием между деревнями Плащенер и Касканцел Тоншаеского района, обнаружены черепки глиняной посуды, так называемого ямочно-зубчатого орнамента, относимого к абашевской культуре, племена которой обитали во втором тысячелетии до н. э. на территории современной Чувашии.
Абашевская культура предшествовала ананьинской. «В Приуралье известно несколько кладов, в составе которых имеются вещи, так называемых, абашевских типов» [8].
Следовательно, у племен ананьинской культуры в свое время была какая-то связь с племенами абашевской культуры. Исходя из сказанного, глиняная посуда с ямочно-зубчатым орнаментом могла быть занесена в междуречье Вятки и Ветлуги племенами ананьинской культуры.
По дороге из деревни Ошкат, Тоншаевского района, на реке Арбу (приток Ошмы) среди леса на возвышенности сохранились следы древнего поселения, где колхозником дер. Родюшата А.А.Втюриным найдены каменные проушные топоры.
В Ново-Шоринском сельсовете Шахунского района крестьянин A.M.Воронцов на своем хуторе при распашке поля нашел каменный, хорошо обработанный предмет, длиною около 45 см, толщиной до 20 см, в нижней части имеющий форму сошника. Верхняя часть - цилиндрической формы имеет выемку, глубиной до 20 см, диаметром около 15 см, причем стенки выемки имеют сквозное отверстие. Предмет по мнению крестьян служил сошником, надеваемым на рассоху сохи и закрепляемым шкворнем.
В деревне Девятерики, по рассказам колхозника М.М.Козлова, при распашке полей обнаружены каменный ручной жернов, по размерам и форме подобный найденному в Пижемском городище, железные сошники-ральники, железный предмет, напоминающий топор с проухой, лезвие которого имеет полулунный вид. На одном из полей обнаружен разложившийся кирпичный фундамент. По имеющимся сведениям, здесь около 300 лет тому назад проживали марийцы, потесненные русскими в 70 годах XVII столетия.
В местечке Каравашек, на М.Какше, недалеко от Веселовского могильника, обнаружены железный меч, кольчуга и шлем.
При деревне Крутик Тоншаевского района при рытье силосной ямы в 1958 году на берегу крутого оврага при впадении его в реку Шукшум обнаружены кости людей, широколезвийный топор, железный меч, и признаки шлема. О находках сообщил колхозник деревни Ворожцово - К.И.Ворожцов.
На правом берегу Какши, близ устья Вахтана, после опашки молодняка леса объездчиком С.Р. Синцовым найдены железные наконечники копья, пешни и стрелы лука, настораживаемого на крупного зверя. Из них большой ржавчиной покрыт только наконечник стрелы.
Среди древних поселений краев, покинутых людьми, большой интерес представляет один из них, находящийся на местности, где в наше время расположена деревня Пурлы (в километре от ст. Пижма). Деревня возникла в первой половине XIX столетия на высоком холме, к моменту заселения покрытом вековым хвойным лесом с примесью дуба и липы, где марийцы соседних деревень занимались бортевым пчеловодством. На одном из склонов холма с незапамятных времен находится колодец с дубовым срубом, под названием - Боярский. При освоении земли из-под леса и распашке полей новоселы обнаружили следы былого поселения - признаки полос с еле заметными бороздами, могильника, орудия труда и предметы быта.
Имеются источники, свидетельствующие о находках на полях деревни. Так в сборнике «Костромская сторона» за 1890 год есть ответ земского начальника второго участка Ветлужского уезда Кишкина, канцелярия которого находилась в волостном центре - селе Тоншаеве, на запрос Костромского губернского археологического общества о наличии в пределах волости следов древних поселений, покинутых людьми. «В починке Пурлах на одном из возвышений, лет 15 тому назад были видны ямы, то есть признаки могил. Место это занимает 30 сажен в ширину и столько же в длину. Лет 16 тому назад в этой местности выкопаны кости скелета человека». Через два года Кишкин вторично сообщал:
«В починке Пурлах при очистке из-под леса земли и при распашке были найдены две стальные сабли и шпора, кроме того, здесь же были найдены разной величины замки, ключи от них, ральники от сох, кузнечные слитки, безформенные части железа, угли, причем эти предметы не такой формы, какой они были в известное старожилам время».
В 1912 году близ Боярского колодца, где были признаки могил, проводились археологические раскопки, сведений о результатах которых не сохранилось. Но все же о них кое-что удалось узнать. Одним из непосредственных участников раскопок был крестьянин деревни Пурлы Яков Семенович Мордвин, умерший около 1970 года на девятом десятке лет. При беседах с ним в пятидесятых годах он рассказал, что археолог, который руководил работами, на вопрос крестьян о времени существования заброшенного поселения ответил, что оно покинуто людьми, судя по найденным предметам около 400 лет назад, т.е. на рубеже XV-XVI столетий. При этом он добавил, что раскопки свидетельствуют о том, что некоторые захоронения делались в необычных условиях - наспех.
Из находок, о которых сообщал земский начальник Кишкин, большой интерес представляют кузнечные слитки, «безформенные части железа» и угли. В нашем крае нет залежей железной руды, а в условиях бездорожья таежных лесов в XV-XVI веках, вряд ли передельное железо завозилось издалека. Вернее всего железо производилось примитивными технологиями здесь же на месте из болотной руды.
Есть основание полагать, что кузнечный промысел в нашем крае не ограничивается только одним местом - Пурлами. В четырех километрах от Тоншаева с незапамятных времен существовала местность под названием Апшатнур, т.е. кузнечное поле (апшат - кузнец, нур - поле), очевидно, здесь тоже существовало поселение, жители которого занимались кузнечным промыслом.
В середине XVIII столетия на этом месте возникла деревня, названная по имени новосела - крещеного марийца Фирса - Фирсово. Это название значится только в книгах учета, местное же население знает ее как Опшатнур.
Итак, марийцы являются древнейшими жителями междуречья Вятки и Ветлуги. Разложение родового строя у них произошло в V-VШвеках6 н.э. С этим разложением у них возникли племенные княжества, управлявшиеся старейшинами князьками, избираемыми из своей среды. Используя свое положение, князьки с течением времени стали самовольно захватывать власть над племенами, обогащаясь за счет них, а также за счет соседних племен, путем грабежей-набегов. Судя по богатым захоронениям и серебряным изделиям, обнаруженным при раскопках на Веселовском могильнике, богатства были сосредоточены в руках верхушки племени.
В VIII веке марийцы подпали под власть кочевых племен - хазар, обитавших в Нижнем Поволжье, Приазовье, Подонье и Крыму, и совершавших набеги на своих соседей, включая и славян. В конце IX века марийцы попали под влияние волжско-камских болгар. Болгары с марийцами вели торговлю. Основными товарами у марийцев были пушнина, мед, воск, которые не только служили предметами торговли, но и уплаты дани. На свои товары марийцы выменивали железные и другие изделия. Поскольку болгары к тому времени достигли значительных успехов в экономике и культуре, марийцы позаимствовали у них много полезного для себя, что характеризуется раскопками на Веселовском могильнике.
Жильем марийцев было так называемое кудо (лачуга, шалаш)[вероятно от русского "худо" - дыряво, плохо В.К.]. Это слово у современных марийцев означает усадьба, двор. Оно состояло из бревенчатого сруба, верхние венцы которого с двух сторон сводились, оставив вверху отверстие. Пол - земляной, посредине очаг для варки пищи, отопления помещения и сушки одежды и обуви. Дым очага выходил в отверстие. Вдоль стен устраивались сплошные нары для спанья. В одной из стен прорубался лаз с двухстворчатой дверкой. Верхние бревна свода конопатились мхом и покрывались лубом липы или корой ели. Иногда в стенах прорубались небольшие отверстия вместо окон.
Поскольку древнерусская культура стояла на более высоком уровне, марийцы, по мере установления с ними экономических связей, воспринимали их хозяйственные и технологические навыки, обычаи и быт. Так перенято жилье с вертикальными стенами, полом и потолком, что видно из названий конструкций дома - стеня, окня, потолок, рама. Перенятое пашенное земледелие дало название ржи - уржа, coxa-косуля - косиля.
По месту обитания марийцы делятся на три группы: луговые - на территории Марийской АССР, горные7 - живущие в юго-западной части Марийской АССР, в Кировской и Горьковской областях и восточные - в Башкирской АССР. Они говорят на трех основных диалектах - луговом, горном и восточном.
На основании предметов, обнаруженных на Веселовском могильнике и Черемисском кладбище, можно сделать вывод, что по среднему течению реки Малой Какши и по среднему и нижнему течению Большой Какши марийцы жили с VIII века н.э.
Исследователи Среднего и Верхнего Поветлужья, на основании галичских8 летописей, архива бывшей Костромской губернии, архива Кажировского монастыря, а также «разных рукописей, обретенных в церквах Ветлужского уезда и сел, соседних с Ветлужским уездов Котельнического, Яранского, и Никольского», события в XII-XV веках излагают следующим образом.
«В древней галичской рукописи в первый раз война черемис под Галичем упоминается в 1170 году, где черемисы ветлужские и вятские являются как нанятое войско для войны между ссорящимися между собой братьями. Как в этом, так и в следующем 1171 году черемисы были разбиты и прогнаны от Галича Мерьского» [11]. Об этом же говорят и другие исследователи: «Воевавшие между собою князья галичские нанимали себе в помощь чудь и луговую черемису» [12, 54]. Но вскоре марийское население само подверглось нападению: «В 1174 году новгородские повольники завоевали у черемис их город Кокшаров на реке Вятке и назвали его Котельничем, а черемисы ушли со своей стороны к Юме и Ветлуге. С того времени у черемис укрепляется Шанга. Когда в 1181 году новгородцы завоевали черемис на Юме9, то многие жители ушли на Ветлугу - осели на Якшане и Шанге10.
В 1240 году юмский черемисский князь Коджа Ералтем ставит на Ветлуге город Якшан. Коджа принимает христианство и строит церкви, допуская в свои пределы русских поселенцев с Галичской земли и Вятской стороны.
В 1245 году по жалобе галичского князя Константина Ярославича Удалого (брата Александра Невского) хан (татарский) приказал правый берег Ветлуги - галичскому князю, а левый - черемисам. Возобновляется Якшан и вновь построены Булаксы и Юр11 Жалоба галичского князя, очевидно, вызвана непрекращающимися набегами ветлужских черемис.
О первом проникновении русского населения в Поветлужье имеются и другие источники; вскоре после принятия черемисским князем Ералтемом христианства «...явился наплыв народа с Вятской, Новгородской и Галичской земель, который уходил оттуда, не имея на своем месте спокойствия от междоусобных войн и от иноплеменников, и был принимаем Коджею и населял побережье Ветлуги, устраивая новые поселения Шангу, Булаксу и др». [13]
В 1246 году Поветлужье подверглось нападению монголо-татар, внезапно нагрянувших на край и разоривших его. Часть населения была убита или взята в плен, а другая - разбежалась по лесам, в том числе и галичане, разоренные в 1247 году теми же татарами и бежавшие на берега Ветлуги.
«В то же лето, яко поведуют писания, запусте от пленения того поганьского Батыя-царя сия страна, о ней же любви повествую, по берегу реки, зовомой Ветлуга, и быст пуста 253 лета. И где было жилище человекам, порасте везде великими лесами и названа быст Ветлужская пустыня, и никем не проходима, токмо немногими людьми, проходящими лова ради звериного из предела града Унжи» [14, 9]. Здесь в «Житии» Варнавы Ветлужского, появившегося на берегах Ветлуги в шестидесятые годы XV столетия, запустение Поветлужья явно преувеличено.
С 1247 года Ветлужскими землями владел Александр Невский, с 1280 - галичские князья., а с середины XIV столетия по 1392 год Поветлужье входит в состав Нижегородского удельного княжества. Пользуясь удаленностью Верхнего Поветлужья от Нижнего Новгорода, в этот период ветлужс-кие марийцы совершали частые набеги на галичские земли - в 1351, 1352, 1358,1360, 1366 и 1372 годах.
Русские летописи, сообщая о походе новгородских ушкуйников (разбойников) на Волгу в 1374 году, повествуют о том, что часть их отряда в 40 ушкуев на судах, спустившись по Вятке и Каме - «...пойдоша в верх по Волзе и дошеде до Обухова пограбиша всё Засурье и Маркваш и перешед за Волгу суда все иссекоша, а сами пойдоша к Вятке на конех и много сел по Ветлузе идуще пограбиша» [15, 189]
После присоединения Нижегородского княжества в 1392 году к Москве земли на Ветлуге управлялись марийскими князьями. В этот период вятские и ветлужские марийцы под предводительством князя Кильдебека предприняли поход на русский город Великий Устюг на реке Сухоне и разорили его. В 1423 году побережье Ветлуги переходит во владение Великого Новгорода и из Корельско-Николаевского монастыря, разоренного шведами, монахи переходят на место Якшан, где основывается Корельско-Николаевский монастырь на земле черемисской, на левой стороне Ветлуги.
Сохранилась одна из дарственных грамот этому монастырю, данная в XV столетии известной посадницей Новгорода - Марфой Борецкой: «Се аз Марфа вдова, Ивана Андреевича жена, Великого Новгорода посадница, дает в дом Николы Чудотворца и святому Спасу в монастырь Корельский на Як-шанге, что у реки Ветлуги, игумену Макарию и старцам вотчину свою, на Ветлуге реке ловли рыбные и лес черный дикий от устья Якшанги до Чук-ловского холуя четыре луки земли, шелепки, топи, озеро Свято и перерву и на той земле деревни Корело и Волынкино с людьми, скотом и животом». В 1436 году, после распада Золотой Орды, Поветлужье попадает под влияние Казанского ханства с центром в Казани, образовавшегося вместе с Астраханским и Сибирским ханствами на развалинах Золотой Орды. Поветлужье, являясь пограничным районом Московского княжества и Казанскою хамства, служило исходным пунктом для набегов татар на Унжу, Кострому, Галич и другие города. Татары с целью грабежа вовлекали в эти набеги и марийских князей, а через них и простой народ, играя на национальных чувствах и разжигая вражду к русскому народу, что в свою очередь вызывало гнев русских по отношению к марийцам. Так в 1427 году Галич выдержал четырехнедельную осаду казанских татар и черемис, в 1428-29 годах ими же совершен набег в район Костромы, в 1463 году «казанцы с черемисами приходили в Устюжанский уезд и пленили много людей. Устюжане догнали и побили их». В том же году «Против их Иван III отправляет соседних устюжан, вологжан и галичан» [6]. Подобное положение было не только в районе городов Костромы и Галича, а и в Поволжье, где казанские ханы совершали набеги на поволжские города и даже на Нижний Новгород - самый крупный русский город на восточной окраине, прикрывавший Москву с Волги.
Общность интересов татарских ханов и марийских князей объясняется тем, что после покорения татарами марийцев они остались под властью своих князей, собирающих в ханскую казну ясак (дань), людей и лошадей для пополнения ханского войска, а потому те способствовали упрочению марийской знати среди ее народа.
Положение в Поволжье, а также и на других окраинах Московского княжества резко изменилось со вступлением в 1462 году на московский престол Ивана III (1440-1505 гг.), сына Василия II Васильевича (Темного), положившего начало образованию Русского государства и сыгравшего огромную роль в освобождении страны от насилия татар. В 1468-69 годах им были предприняты походы из Нижнего Новгорода и Москвы на Казань.
Одновременно, для отвлечения сил татар и для ослабления давления со стороны марийцев, галичскими князьями был организован поход через верхнее Поветлужье к Казани по землям, заселенным марийцами. Как описывает Д.П.Дементьев в очерке «Краткие сведения о Кажировской пустыни», галичское войско завоевало марийские укрепленные пункты - Ветля-Шангон (Шанга) и Ветля-Юр, расположенные на Ветлуге.
Об этом походе нам рассказывает одна из русских летописей: «Послал Князь Великий на черемису воевати ... князя Семена Романовича и с ним детей боярских, двор свой и совокупишася все пойдоша из Галича на Николин День декабря 6 лесы без пути, а зима была вельме студена. Тоя же зимы в 6 генваря на Крещение Господне рать Великого Князя, приде в землю черемисскую, и много зла учинила земле той, людей иссекоша, а иных в полон поведоша, а иных изожгаша, а кони их и всякую животину, что нельзя с собой имати, то все иссекоша, а что животы их, то все взяша и повоеваша землю их за один день до Казани не доходили» [15, 279]. Русские же войска, вышедшие из Нижнего Новгорода и Москвы нанесли несколько поражений орде хана Ибрагима. После походов в 1468-69 годах нападения казанских ханов как в Поволжье, так и в Поветлужье временно были прекращены. Татарское иго, продолжавшееся более 250 лет, было свергнуто в 1480 году.12
Казань же еще продолжала угрожать жизненным интересам Руси, нападая на восточные окраины с Поветлужья. Были совершены набеги на Унжу - в 1522 году, на Солигалич - в 1532 году, на Кострому и Галичскую волость в 1539 и 1540 годах.
В царствование Василия III Ивановича для защиты от татар в разных местах были созданы крепости: на Ветлуге, близ современного с. Воскресенское, у Солигалича, Галича, Чухломы, Кологрива.
Имеются сведения о походе в 1542 году казанской рати из татар и вятских марийцев на Великий Устюг. Пробравшись незаметно по Вятке и ее притоку Моломе они взяли и разграбили Великий Устюг, население было пленено. Вятичи, узнав о набеге татар на соседей - устюжан, решили напасть на захватчиков. С этой целью они устроили засаду в устье Моломы. Как только казанцы появились на плотах с пленными и награбленным, вятичи внезапно напали на них. В бою татары были истреблены полностью, только марийцы ушли лесами в свои поселения на Пижме. Надо полагать, что их по-соседски просто выпустили, понимая, что в набеге они участвовали по принуждению [16, 39].
О нападениях марийцев писал немецкий дипломат и путешественник Сигизмунд Герберштейн (1486-1556 гг.), выпустивший в 1549 году книгу «Записки о московских делах», «...до нея [Вятки] можно добраться, правда более коротким, но зато более трудным путем через Кострому и Галич. Ибо помимо того, что путь затрудняется болотами и рощами, которые находятся между Галичем и Вяткою, там повсюду бродит и разбойничает народ - черемисы». Следует заметить, что обвинение Герберштейном всего народа в разбое не совсем верно, т.к. многое свидетельствует об отсутствии вражды между марийским и русским народом. Нападения на русские окраины совершались татарами, а марийские князья действовали заодно с Казанью.
Для русского государства как по политическим, так и по экономическим мотивам было необходимо разгромить Казанское ханство. С этой целью Иван IV Васильевич Грозный в 1552 году предпринял поход на Казань, закончившийся победой над Казанским ханством13.
В войне против Казани, помимо главных сил во главе с Иваном Грозным, принимали участие и другие отряды. По пути следования главных сил у реки Пьяны к ним присоединился отряд Якова Чевсеева, следовавший южнее главных сил. В осаде Казани принимал участие большой отряд горных марийцев под началом князя Акпарса. В тыл Казани на судах по Вятке и Каме вышел отряд вятичей из г. Хлынова (Вятка, Киров).
Среди Тоншаевских марийцев сохранилось предание о походе рати со стороны Ветлуги через наш край. «Когда Иван Грозный воевал с Казанью - рассказывали старики, - при переходе через реку Вахтан рать использовала поваленные дубы». В представлении марийцев рать была настолько велика, что когда она переправлялась через реку, то кора деревьев была стоптана до древесины. А дубы еще долго после этого продолжали служить переправой населению.
Это предание подтверждается названием местечка Перелазы на реке Вахтан, в трех километрах от поселка Вахтан. Перелазами в старину называли переправы через реки на больших дорогах.
Не исключено, что этой дорогой14 пользовались татары и марийцы для набегов на Унжу, Галич и Поветлужье. Надо полагать, что этой дорогой воспользовались и русские, совершая ответные походы на Казанское ханство. Следы этих походов в виде оружия и снаряжения обнаружены в пределах современных Шахунского и Тоншаевского районов.
Вместе с Казанью в состав Русского государства вошли и луговые марийцы. Это присоединение оказало прогрессивное влияние ни их судьбу. Производительные силы Руси были на более высоком уровне, чем Казанского ханства.
Торгово-производственные связи с Русским государством поднимали культуру производства, сельского хозяйства, ремесел. Хитрость Ивана IV в отношениях с местной знатью (марийскими князьями и татарскими мурзами) - раздача государственных должностей, поместий с крестьянами, различных льгот позволила мирно снизить накал народной борьбы с русскими и укрепить власть царя на окраинах15.
***
После покорения Казанского ханства Поветлужье постепенно стало заселялся русскими. В основном это заселение происходило из пределов современной Костромской области. «Направление раннего русского расселения в Поветлужье определяется не как с юга на север (с Волги - в устье реки Ветлуги и далее вверх по реке, ибо средняя Волга была в зависимости от болгар, а затем татар), а с Унжи, через водораздельные леса, на Ветлугу, при этом заселена была сначала верхняя часть Поветлужья» [4].
С освоением Поветлужья русскими часть марийцев ушла на восток - в леса, и только немногие остались на своих местах, подвергнувшись с течением времени обрусению.
В первой половине XVII столетия Правобережье Ветлуги уже было заселено русскими, где между прочими деревнями существовала деревня Шулепниково, с постройкой в первой половине XVIII века церкви названная селом Верхнее Воскресение, а с образованием в 1778 году уезда - уездный город Ветлуга.
Вместе с Казанью в состав Русского государства вошли и луговые марийцы. Это присоединение оказало прогрессивное влияние ни их судьбу. Производительные силы Руси были на более высоком уровне, чем Казанского ханства.
Торгово-производственные связи с Русским государством поднимали культуру производства, сельского хозяйства, ремесел. Хитрость Ивана IV в отношениях с местной знатью (марийскими князьями и татарскими мурзами) - раздача государственных должностей, поместий с крестьянами, различных льгот позволила мирно снизить накал народной борьбы с русскими и укрепить власть паря на окраинах
Глава 4. Заселение края русскими.В XVI-XVII веках территорию края покрывали дремучие и малопроходимые леса, среди которых были разбросаны по берегам рек небольшие редкие марийские поселения. Если мысленно окинуть взглядом прошлое края, то нашему воображению предстанет картина извечного «дикого, черного леса», которому, казалось, не было конца-края. Лес с вечно сумрачными елово-пихтовыми раменями, с примесью широколиственных пород, величественными светлыми борами, топкими болотами, тихими реками и диким зверем - господствовал над всем и подавлял все, и человек, с его немудреным жильем казался затерянным среди суровой природы края. Но, тем не менее, он шаг за шагом отвоевывал у леса и дикого зверя их дебри. «Около реки Ветлуги до устья речки Неймы на сорок верст и от реки Ветлуги по верховье Малой Какши на 50 верст было жителей только 15 дворов и в них 43 человека» [27, 7]. Чуть больше населения было на Большой Какше.
Пребывание марийцев в западной части нашего края подтверждается наличием старинных марийских деревень: Сальма, Шара (шара - название одного вида марийской вышивки), Соромотная [в рукописи Сормотная O.K.] (от слова сорма - лохмотья)16.
Заселение русскими западной части нашего края, т.е. левобережья Ветлуги, началось после того, как в 1661 году местность в бассейне рек Б.Какша и М.Какша была «пожалована царем Алексеем Михайловичем, как вотчина, Макарьеву Монастырю на Унже, вместе с новой Воздвиженской пустыней - Ченебечиха на большой реке на Какше» [27, 7]. В грамоте Алексея Михайловича на пожалование монастырю вотчины упоминается слободка - починок Холкин и пустошь Хмелевицкая.
Макарьев монастырь на Унже был основан в 1439 году игуменом Макарием, а Воздвиженская пустынь - галичанами, которые в 1644 году «пришед из Галицкого в Царевосанчурский уезд за реку Ветлугу, расстоянием от оной верст за тридцать на пустош Ченебечиху... на оной поселились и устроили новую пустыню» [17]. В конце XV столетия на реке Ветлуге возник еще один монастырь. В 1463 году татары с марийцами ходили в Устюжанский уезд и пленили много людей, в том числе и священника Варнаву. Устюжане нагнали их и освободили пленников. В 1464 году Варнава ушел на среднее течение Ветлуги, что «в ста поприщах от ближайшего селения», жил в отшельничестве, позже здесь был образован Варнавин монастырь.
В рукописном «Житие преподобного Варнавы Ветлужского» рассказывается, что он «...Богу работая в псалмопении и молитвах, питался былием (травой) и вершием дубовым, един 28 лет проживе до честного своего Богу отшествия» [14]. Слава о подвигах праведника, исцелении больных скоро разнеслась за пределы его жительства. Среди почитателей Варнавы немало людей пожелало остаться с ним. После его смерти в 1492 году эти люди основали Варнавинскую пустыню с церковью и кельями. Растет количество монахов и пустыня становится монастырем с довольно крепким хозяйством. Возле него возникает слободка, а по лесам селятся крестьяне, как свободные, так и беглые. В 1530 году царем Василием III Ивановичем монастырю были пожалованы земли близ монастыря по реке Ветлуге, вместе с крестьянами.
Монастырь часто подвергался пожарам, один из которых уничтожил дарственную грамоту царя. Крестьяне, узнав об этом, отказались работать на монастырь. Грамотой от 25 июня 1551 года Иван IV Васильевич подтверждает пожалование монастырю бывших владений «...от устья реки Волу до устья Усты реки по обе стороны реки Ветлуги со всеми угодьями» [18, 9]. Положение монастырских крестьян было тяжелым, потому что они не раз отказывались работать на монастырь, что побудило царя Алексея Михайловича выдать в 1645 году монастырю «послушную грамоту». Она обязывала крестьян «... на монастырь всякие работы управлять, хлеб пахать, помещичьи доходы платить» [14].
Так подвижническая жизнь служителей Бога сочеталась с жестокой эксплуатацией крепостных крестьян. В указе от 31 марта 1724 года Петр I выражает недовольство существующим положением: «Нынешнее житие монахов точию вид есть - понос (поношение, позор) от иных законов не мало же зла происходит понеже большая часть тунеядцы суть и понеже корень злу праздность... почитай все поселяне, то не точию отреклись, но прирек-лись доброму житию, ибо дома был троеданник, то есть дому своему, государю и помещику, а в монахах все готово... что не прибыль обществу от сего воистину, токмо старая пословица: ни Богу ни людям, понеже большая часть бегут от податей и от лености, дабы даром хлеб есть» [19, 134].
Как использовал Макарьев монастырь здешние леса с марийским населением характеризует челобитная Алексею Михайловичу «Царевосанчурского уезда луговой черемисы»: «...били де челом те старцы, что им пустыни заводить и церкви поставить на диком лесу. И в прошлом во 7166 и во 7168 годах (1658 и 1660) построили те старцы пустыни за Ветлугою рекою по Царевосанчурскую сторону на реке Какше и Нелидовке от Ветлуги реки верст на тридцать и более в их черемисских ясашных угодьях и ясашных пустошах и крестьянскими дворами поселились и приписаны те пустыни к Унженскому монастырю вновь. И их де черемису в тех угодьях бьют и увечат и стреляют по ним из ружья и многую де черемису побили до смерти. И тех де старцев многие ясашные дворы у них запустели и врозь разошлись.
И иные те старцы Варлам и Гурей с братией и со крестьяны в их черемисских ясашных угодьях завладели рыбными ловлями и бобровыми гонами верст по сту и больше. И им де черемисе от обид и от налогов жить стало невмочь и великого горя денежного ясаку и посошного хлеба и всяких оброков платить стало не с чего.
Да иных де помещиков и вотченников Ветлужского уезда из разных волостей многие крестьяне поселились домами и починками на их черемисских де землях и угодьях и насильства чинят же. И Великий Государь пожаловал бы их, велел те пустыни и крестьянские деревни и починки, которые строены, с Царевосанчурской стороны досмотреть, что те угодья и земли черемисские ясашные, и с тех пустынь старцев и крестьян свести за Ветлугу реку по прежнему, хто где жил, чтобы им черемисе впредь Великого государя и всяких податей не отбыть» [20, 151]17.
Далее, в деле по челобитной грамоте марийцев говорится, что преемник игумена Макарьева монастыря Пафнутия - игумен Никита «да Царевосанчурского уезда разных волостей вместо сотников и десятников и всей рядовой черемисы челобитчики - Крымкарайко Темотов, да Пизячко Клисарин, да Ерсибечко Кленбердин с товарищи подали челобитную грамоту игумены за рукою и черемиса за знамена ... И ныне он игумен Никита и они черемиса в той земле помирились, что им черемисе всей впред Великому Государю о той их монастырской земле ... не бить челом и не вкупаться никоим делом. И по указу Великого Государя монастырю тою землею и всякими угодьями владеть по ево межевым книгам и по сей выписи»[20,151]18.
Можно полагать, что соглашение между игуменом Никитой и «рядовой черемисой» подписано марийской знатью, подкупленной старцами.
Известно, что в деле колонизации земель, перешедших под власть Русского государства в результате войн с Казанским ханством, использовались монастыри, одна из форм религиозно-политической власти. Им была предоставлена судебная и административная власть над монастырскими крестьянами. Монастыри, в то же время, были и очагами принудительного насаждения христианства19. В более ранний период они играли прогрессивную роль - в деле развития летописания, насаждения грамотности, организации школ, укрепления централизованного государства, а так же колонизации окраинных земель, т.к. культура русского народа стояла на более высоком уровне. Но с течением времени монастыри постепенно превратились в оплот реакционных сил [политические реверансы в сторону Советской власти и КПСС][ВК].
Надо полагать, что как только царь Алексей Михайлович пожаловал Макарьеву монастырю вотчину за рекой Ветлугой, старцы настроили пустыней в нашем крае. По-видимому такого происхождения кирпичный фундамент, обнаруженный жителями деревни Девятерики. Пустыни играли роль опорных пунктов колониальной политики Алексея Михайловича.
Когда решение Приказа Казанского дворца20 от 22 сентября 1668 года по поводу челобитной марийцев закрепило за Макарьевым монастырем земли по реке Б.Какше, они были вынуждены оставить эти земли и уйти на восток - в пределы нынешнего Тоншаеского района. Впрочем большая часть марийцев к этому времени покинула берега Б. Какши еще до решения Приказа. «Перечневая выписка из досмотру и сыску и чертежу казанца Петра Белавина» гласит: «А в чертеже написано за рекою Ветлугою по Царево-Cанчурскому уезду на пустыне на Нечаихе, где живут старец Тихон, построена ограда, а в ограде 6 келий да часовня, да заложена церковь. Да около тое пустыни 3 починка, а в них дворов 9, а до реки Ветлуги от тое пустыни 15 верст, а от черемисских дворов Царевосанчурского уезда до тое пустыни черным лесом сто верст», т.е. марийцы, уйдя со своих мест, жили уже в 100 верстах от пустыней.
Население Поветлужья, как русское, так и марийское, испытывало крепостной гнет помещиков и монастырей, а потому включилось в крестьянскую войну под предводительством Степана Разина. Когда в 1670 году на Унжу и Ветлугу был послан казацкий атаман Илья Долгополов, вместе с марийским старшиной Мироном Мумариным[21,27] и группой казаков, чтобы поднять местное население, то оно приняло активное участие и несколько отрядов начали действовать на Ветлуге. «... атаман Илюшка Иванов вокруг себя собрал до 370 беглых крестьян». В другом отряде действовало 60 человек русских, «оружия с ними было три пушки затинных, да мушкетов 30, да с ними же было в сборе черемисы луговой стороны с 400 человек и больше». На Ветлуге повстанцы «побивали приказных людей боярских и приказчиков их». [22]
Нет сомнения, что местные марийцы современного Тоншаевского района подвергли разорению вновь построенные пустыни. Судя по тому, что вся местность на реке Б.Какша в районе бывших марийских поселений, где возникли пустыни и поселения монастырских и помещичьих крестьян (о них упоминается в челобитной Алексею Михайловичу) заросла лесом, можно полагать, что все, кто там поселился, с приходом разинцев бежали. После подавления восстания, не возвратились сюда и марийцы - участники крестьянской войны.
Карательные экспедиции беспощадно уничтожали очаги восстания в течение октября-декабря 1670 года. Руководители отрядов Илья Долгополов и Мирон Мумарин были пойманы и казнены. Казаки Ильи Долгополова, бежали в дремучие леса на среднем течении реки Б.Какши, где и поселились. Потомки их до сего времени проживают в Шабалинском районе Кировской области (дер. Какшенское и Кожино).
Восстание на Ветлуге оставило много легенд и преданий. Монастырский колокол на пустыни Ченебечиха, сброшенный в Б.Какшу, будто бы в Христов день - Пасху издает звон, который могут слышать только «праведные люди», и одна девушка, купавшаяся в омуте во время сенокоса, ногами достала на дне уши колокола. Духовенство распространило эту легенду и построило на берегу часовню, которая простояла до 1917 года.
Об одном карательном отряде того времени пришлось услышать от старика-охотника. Предание повествует о гибели марийской девушки Ирги (от слова ир - утро).
Давно это было, - начал рассказ старик, - даже наши деды не помнят. А идет предание из поколения в поколение. Один раз с реки Ветлуги проходил какой-то отряд, иные говорят - разбойников, другие - карателей. Попал он в первое от Ветлуги поселение, что в глухом лесу, в трех верстах от дороги на Царевосанчурск.
По ней еще, сказывают, проходила рать Ивана Грозного на Казань. Теперь там уж никто не живет, сохранилась только поляна, на которой стоит старая-старая сосна. Сейчас через поляну проходит железная дорога Нижний Новгород - Котельнич.
Один охотник заметил отряд еще на подходе, когда тот расположился на привал. По прямой тропинке быстро добежал парень до селения и рассказал об отряде. Время было тревожное, а потому не стали люди рассуждать - что за отряд и куда направляется, а похватали охотничье оружие и бежали в лес, чтобы оттуда подать весть соседям и, в случае необходимости, попросить поддержки.
В селении жила девушка по имени Ирга. Была она рослой, красивой и сильной, да к тому же еще и смелой. У отца сыновей не было, а потому Ирга работала за мужика в поле и на охоте. Когда шли на охоту, где требовались совместные действия - девушку брали с собой и давали полный пай в добыче. В стрельбе из лука Ирга не уступала охотникам-мужчинам. Уважали и любили ее все.
Был у нее друг - молодой охотник, по имени Одош. Сильный и смелый, один на медведя хаживал. Лучше его никто из соседей не ловил петлями, так метко не настораживал лук-самострел на крупного зверя. Крепко любили друг друга Одош и Ирга.
Прежде чем уйти в лес, охотники решили кого-нибудь оставить в деревне, чтобы узнать, что за отряд, сколько в нем силы, как вооружен и какие предъявит требования. Кого оставить? Лучше Ирги никого не найти. К тому же в селении оставался старый ее отец. Девушке сказали, где будут марийцы. Плакала Ирга, не хотела расставаться с Одошем, но старики настояли на своем.
Проводила Ирга Одоша до леса и не успела добежать до дома, как показались разбойники. Хотела спрятаться, но было уже поздно - ее заметили, поймали и привели к атаману. Искали и других взрослых, но кроме стариков и детей никого не нашли. Сначала потребовали у девушки харчей. Собрала она лосиного мяса да хлеба и отдала. Стал спрашивать атаман у девушки о народе - где, дескать, они, да сколько их. А Ирга по-марийски одно твердит - не знаю. Долго бился с ней атаман, но ни угрозами, ни уговорами не смог сломить упрямство девушки. На ночь заперли ее в сарай и поставили караул. А на утро, когда она вновь отказалась отвечать, поиздевавшись вдоволь, повесили ее на небольшой сосенке.
Убитый горем старик-отец поклялся отомстить разбойникам и стал следить за атаманом. Когда тот отправился на речку попить воды, старик убил его, послав стрелу в затылок. На предсмертный крик атамана прибежали разбойники и, схватив старика, убили его. После этого напали на оставшихся в селении стариков и детей.
К тому времени охотники, получив подкрепление от соседей, направились к селению. Узнав от убежавших детей о гибели Ирги и ее отца и услышав крики и плач истязаемых, марийцы набросились на разбойников. Те, не ожидая нападения, не имея атамана, в панике бросились бежать. Марийцы перехватили их и при переходе речки вновь напали. Большая часть разбойников была перебита.
Возвратились марийцы в селение. С почестями похоронили поселяне Иргу под сосенкой, на которой ее повесили. Не было предела горю Одоша. Горько рыдал он на могиле любимой. Затем отдали последний долг и другим убитым. И ушли марийцы из поселения, боясь, что разбойники21 вновь появятся.
Проходили годы. Давно заросло бывшее поселение лесом, осталась только поляна, а посреди ее - старая сосна. За поляной так и сохранилось имя Ирги, в память о мужественной девушке. В 1913 году, когда пробивали трассу железной дороги Нижкотельнич, старую сосну на поляне, которая входила в полосу отчуждения, оставили несрубленной. Руководитель работ - инженер Фойхт настоятельно требовал срубить ее, но марийцы наотрез отказывались. Рассказали, что эта сосна - памятник мужественной девушке, погибшей от разбойников и спасшей много людей, потому ее и хранят из поколения в поколение. Инженер, выслушав предание, разрешил оставить сосну. И стояла она до 1943 года, пока не упала, вырванная с корнем налетевшей бурей. Поляна Ирга находится на перегоне между ст. Тоншаево и разъездом Янгарка.
Освоение Макарьевым монастырем северо-западной части современного Шахунского района продолжалось. Заселение окраинных земель Русского государства шло обычным порядком: представители властей разъезжали по деревням и селам и «выкликали» желающих поселиться на льготных условиях на новых местах. Они призывали «крестьян вольных, людей добрых и семьянистых, ни тягловых, ни холопей, лес сечи, дворы ставити, земли пахати, покосы расщишати».
Недостатка в переселенцах не было. Слишком тяжелой и бесправной была жизнь русского крестьянина и он стремился уйти подальше от всякого начальства, помещиков, тем более, что на первых порах монастырь предоставлял переселенцам некоторые льготы, не говоря уже о лесах, богатых зверем и реках, изобилующих рыбой. К тому же лесная почва была сравнительно плодородней. Бежали сюда и помещичьи крестьяне, не выдержавшие насилия крепостников. Всех принимали и укрывали старцы. Макарьев монастырь переселил сюда часть своих крестьян с реки Унжи, потомки их живут в деревнях Полома, Дыхалиха и других.
Существует предание, что там, где сейчас находится село Холкино, на торговой дороге на Казань, мужик по прозванию Холка построил посреди глухого леса постоялый двор. Там со своим работником он иногда занимался грабежом обозов, останавливающихся на ночлег. Затем рядом стали селиться беглые и крестьяне и вскоре образовалась слобода-починок Холкин, который и упоминается в грамоте Алексея Михайловича на пожалование вотчины Макарьеву монастырю.
Затем была заселена местность по дороге Холкино - Никитиха - Б. Широкое, где почва лучше. Река М. Какша с притоками Свеча и Шара обжиты несколько позднее, по мере продвижения переселенцев на восток - в глубь лесов как за счет пришлых, так и выселками из уже обжитых деревень.
Около 1661 года монахами Воздвиженской пустыни - Ченебечихи была построена церковь Успения Богоматери. Вторая церковь построена этими же монахами на реке М.Какше близ марийских деревень в память преподобного Макария, основателя Макарьева монастыря. По преданию ее и пустыни уничтожили местные марийцы во время мятежа на Ветлуге в 1670 году. Возникшая на этом месте позднее деревня носит название Старое Село.
В грамоте Алексея Михайловича также упоминается пустошь (лесная дача) Хмелевицкая. Под этим же названием, позднее, возникла деревня. К 1764 году деревня Хмелевицкая уже имела жителей 182 человека. Между 1764 и 1779 годами она была преобразована в село Хмелевицы. К 1830 году «в Хмелевицком обществе было 1952 мужских и 2033 женских душ» [23]. Каменное здание церкви (теперь Дома Культуры) построено в 1813 году, а в 1865 году расширено новым приделом.
Все крестьяне, поселившиеся на монастырской земле, вскоре были закреплены за Макарьевым монастырем, оставаясь за ним до 1764 г. Начиная с царствования Петра I Алексеевича, когда исход борьбы светской и церковной властей был решен в пользу первой, духовные землевладельцы стали постепенно отстраняться от бесконтрольного владения землями. Потребность в пополнении фондов государственного землевладения, вызванная раздачей поместий дворянам и рост выступлений крестьян против жесткого гнета, вынудили правительство 26 февраля 1764 года издать указ о секуляризации, по которому вотчины монастырей передавались государству. Крестьяне, жившие там, вначале были переданы в коллегию экономии и назывались экономическими, а позднее вошли в число государственных крестьян, положение которых было намного лучше, чем у помещичьих или монастырских.
Большая часть монастырских лесов по рекам Б. Какша и М. Какша была роздана Екатериной II дворянам. Часть этих лесов была продана ими крестьянам.
Варнавин Монастырь был закрыт в 1764 году, но в период I Мировой войны, для поднятия религиозного и патриотического духа населения мощи преподобного Варнавы при большом стечении народа были вскрыты.
***
Южная часть Шахунского района - бывшая Черновская волость Уренского края, как и весь этот край до конца XVII века был также заселен марийцами, о чем свидетельствуют названия: Урень (ур - белка, ень - человек), Пакали (пакал - щиколотка) и др. В конце XVII столетия марийцев потеснили русские старообрядцы, бежавшие в здешние глухие места с Керженца и Волги от преследования реформированной православной церковью. Особенные гонения были во времена царствования Петра I, когда в Нижнем Новгороде духовным ведомством руководил ярый противник раскола епископ Питирим. Кроме старообрядцев сюда бежали и крепостные с Правобережья Ветлуги. К началу XVIII века здесь уже были деревни Карпове, Темта, Арья, починки Зеленый Луг, Титово, Шадрино, Вая и село Трехсвятское. В этот край была выслана часть стрельцов после подавления стрелецкого бунта, поднятого в 1696 году царевной Софьей против своего брата Петра I Алексеевича. Одной из деревень, заселенных стрельцами, считают Темту. Со временем потомки старообрядцев и стрельцов, продвинувшись на восток заселили волости Карповскую, Тонкинскую и Черновскую.
Территорию теперешних Верховского и Ново-Шоринского сельсоветов заселили в прошлом веке: на западе - крепостные с Правобережья Ветлуги, а на востоке - крестьяне из Вятской губернии, как говорят их потомки «за неподчинение барину и другие провинности и проступки».
Здесь в девятисотых годах еще были свежи воспоминания бывших крепостных крестьян об издевательствах помещиков. Например, чтобы иметь крепкое потомство крестьян, помещики выдавали крепких, рослых девушек за мелких парней и наоборот. В частности указывали на крестьянина одной из здешних деревень Аббакума и его жену Екатерину - женщину рослую, красивую. За отказ девушки выйти замуж за Аббакума - парня небольшого роста, помещик дважды подвергал ее порке.
Крестьяне нынешнего Ново-Шоринского сельсовета купили землю у помещицы Екатерины Николаевны Овчинниковой, прозванной Дисанихой. Причиной продажи земли были начавшиеся в 90 годах XIX века волнения рабочих и крестьян. Перед тем, как продать землю, она разбила ее на участки. Среди этих участков был один, низкого качества, который никто не хотел покупать. Его Дисаниха решила отдать под церковь: «на, Тебе, Боже, что нам не тоже». Авось Святая Екатерина, в память которой будет построена церковь, заступится перед Господом Богом на том свете и простятся Дисанихе ее земные грехи. Овчинникова бесславно окончила свое земное существование. За жадность, бездушие, скаредность (она не разрешала бедноте на своей даче в Ветлуге даже собирать хворост) Дисаниху поймали в лесу, привязали к дереву над муравьиной кучей. Проезжие люди, услышав крики, еле живую сняли с дерева. Вскоре она умерла.
Что касается части населения вблизи г. Шахуньи и к юго-востоку от него, в пределах Мартяхинского, Акатовского и частично Черновского с/с, то их предки пришли в первой половине прошлого столетия из-под слободы Кукарки Вятской губернии (ныне г. Советск, Кировской обл.). Позднее - в 60-70 годах прошлого столетия сюда же и на территорию Щербажского и частично Макаровского с/с переселились крестьяне из-под села Юмы той же Вятской губернии. Лесной массив в этих местах принадлежал Удельному ведомству - членам царской фамилии, в пользу которых шли все доходы, не подвергаясь государственному контролю. По мере увеличения наследников росли и размеры удельных лесов в России и к 60 годам XIX века достигли 10 миллионов десятин.
Хотя удельные леса в нашем краю позволяли дешево транспортировать лес сплавом по рекам, эксплуатация их задерживалась из-за отсутствия рабочей силы и лошадей - удельные и казенные леса были мало заселены. Удельное ведомство переселило сюда в первую очередь дворцовых крестьян. В их числе были предки жителей деревень Гусельники и Акаты. Удельное ведомство стремилось заселить леса вольными крестьянами, страдавшими на местах своего проживания малоземельем и низким качеством пахотных земель. Оно создавало для переселенцев льготные условия. В зимнее время ведомство привлекало для сезонных работ дворцовых крестьян из других губерний. После отмены крепостного права наряду с помещичьими крестьянами были освобождены и дворцовые.
Отмена крепостного права послужила большим толчком в развитии промышленности, транспорта, что повысило спрос на лесоматериалы. В поисках рабочих Удельное ведомство добилось от Министерства Государственных имушеств, в ведении которого находились казенные леса, разрешения на заселение этих лесов, расположенных к западу и северу от удельных. Леса в верхнем течении М.Какши и Пижмы заселению не подлежали. На этом настояли местные лесопромышленники, скупавшие у казны лес на корню и сплавлявшие его по рекам, которые из-за более позднего таяния снегов в лесах позволяли дольше вести сплав, чем по полевым рекам.
Выделенные под заселение леса - в пределах современного Щербажского сельсовета вскоре были заселены крестьянами из-под села Юмы, бывшего Котельнического уезда, страдавшими безлесьем. Еще раньше были в принудительном порядке переселены так называемые кордонщики - лесные сторожа. О них особый рассказ.
После первого межевания здешних лесов в 1779-80 годах22 по казенным лесам была создана сторожевая охрана, состоявшая из отставных солдат, отслуживших 25-летний срок, или уволенных по болезни или ранению, а также из бывших воспитанников детских приютов -детей-сирот погибших солдат. Им были предоставлены наделы по 15 десятин на семью и выданы небольшие денежные суммы на обзаведение хозяйством. Жалование они не получали, только освобождались от податей за пользование землей и от некоторых государственных повинностей. Поселения лесных сторожей, состоявшие из одного-двух дворов - кордоны, были разбросаны по всему массиву. Приведем некоторые из них: Бородино на реке Б.Какша, в Костромской области, Косульники, Шайга, Фадька - на территории Шахунского района, Курнуж, Кирьянко, Унженский - Тоншаевского, Турковский, Шуйский, Осинники, Лелеки - соседних районов Кировской области. Первыми сторожами Бородина были два участника Бородинского сражения Мальцев и Голубков. Первыми же на Фадьке и Кирьянко были воспитанники приюта Фаддей и Кирьян.
В 1830 году из здешних лесов выделены корабельные рощи: на Пижме, близ дер. Одошнур, на Ошме и ее притоках Арбе и Шукшуме, по рекам Вахтану и Курдоме.
В 1837 году сторожевая охрана была упразднена и организована лесная стража, с Корпусом лесничих, подчиненным министерству Государственных имуществ. Лесные сторожа остались на правах государственных крестьян. Для них были построены типовые жилье и хозяйственные постройки, получившие название лесных кордонов. Лесные стражники получили название кордонщики.
Бичом лесов являются пожары, причиняющие колоссальный ущерб хозяйству. В 1839 и 1842 годах в пределах Ветлужского уезда ими было уничтожено до 50 тысяч десятин лесов. Несправедливо считая виновниками пожаров лесную стражу - кордонщиков министерство Государственных имуществ решило выселить их из корабельных рощ, кроме Курдомы, определив им местожительство на территории современного Щербажского с/с. Там были леса, граничащие с удельными. Очевидно, решение о выборе места было вынесено с учетом интересов Удельного ведомства.
Лес для наших предков был самой жизнью. Он давал жилье, пишу, одежду, мебель, утварь, инструменты, тепло и свет. Можно представить как крестьяне берегли его, оберегая в том числе и от пожаров, которые уничтожали целые деревни. А потому кордонщики, привыкнув к жизни в лесу сопротивлялись решению министерства. Неоднократно представители лесного ведомства с полицией приезжали на кордоны, ломали крыши, печи, но кордонщики исправляли крыши и печи и продолжали жить на привычном месте. Так продолжалось несколько лет. Наконец они решились идти к самому царю - искать у него правды и защиты. Избрали двух человек, Сергея Кирьяновича Серебрякова, впоследствии крестьянина дер. Щербаж, и Анисима Михайловича Колосова, впоследствии крестьянина дер. Лелековцы. Идти в Петербург к самому царю пешком туда и обратно более двух тысяч верст - дело нешуточное, а потому ходоки сначала отказались. Но так как дело было мирским, кордонщики убедили ходоков послужить народу. Мне в детстве довелось услышать рассказ Колосова о путешествии к царю.
«Дело было летом, надели мы котомки, привязали к ним по две пары запасных лаптей, простились с родными и тронулись в путь. Шли долго, питаясь то «Христовым именем», то на собранные миром гроши. Бывало, попросимся ночевать, расскажем хозяевам, зачем идем. Наутро спрашиваем о цене за ночлег, а тот в ответ покачает сокрушенно головой - «Какие уж тут деньги, идите с Богом».
Разыскали ходоки в Петербурге земляка - солдата, служившего во дворцовой охране. Он посоветовал: когда царь утром поедет на прогулку (а ездил он всегда по одной улице), как покажется царский выезд, сойти с тротуара, встать на колени, а прошение, написанное бесплатно знакомым солдату канцеляристом, положить на голову, придерживая правой рукой. Несколько дней подряд выходили ходоки на указанную улицу, но царь на прогулку не выезжал - была ненастная погода. В один из дней ходоки увидели вдали, судя по описанию солдата, царский выезд. Быстро сошли с тротуара и опустились на колени, а Серебряков вынул из-за пазухи прошение и положил его на голову, придерживая правой рукой. Не успели они оглянуться, как к ним подскакал на коне военный и, замахнувшись плеткой, приказал немедленно убираться прочь. Но не таковы были ходоки, чтобы пройдя тысячу верст пешком вернуться домой ни с чем. Что тогда скажут кордонщики? Как ни гнал их военный, ходоки не тронулись с места. Тем временем подъехал царь. Увидев мужиков, стоящих на коленях, протягивающих в его сторону руку с бумагой и около них военного, царь приказал кучеру остановиться и спросил военного - в чем дело? Серебряков, перебивая военного и путаясь в словах, стал рассказывать просьбу, продолжая протягивать руку с прошением.
Царь приказал ехавшему с ним генералу принять прошение и по возвращении доложить ему суть просьбы. А мужикам сказал, что рассмотрит их просьбу и ответ даст через несколько дней в таком то учреждении, куда должны явиться ходоки, а сам поехал дальше. Долго у ходоков дрожали колени. Не раз ходили они за царским ответом. Разобравшись в просьбе, царь через свою канцелярию ответил отказом. Обратный путь был куда тяжелее. Возвращались они с понурыми головами.
Так и выселили кордонщиков и их потомки проживают теперь в Щербажском с/с Шахунского района.
Среди деревень Шахунского района есть немало с названиями, оканчивающимися на -иха: Никитиха, Дыхалиха, Караваиха, Мураиха, Тумбалиха... Подобные названия деревень широкой полосой тянутся с Правобережья Волги, заканчиваясь в Шахунском районе деревней Мелешиха.
Как уже говорилось, предки жителей запада Шахунского района пришли с Правобережья Ветлуги, которое в свою очередь заселялось с реки Унжи. Исследователи территории Костромской губернии установили, что «Костромской край был заселен мерею на всем пространстве нынешней Костромской губернии, за исключением крайних восточных уездов - Варнавинского и Ветлужского. Кострома со своими окрестностями была заселена мерею не менее, чем Ростов, Суздаль и Галич, это доказывается тем, что с запада она была, так сказать, обложена мерским станом» [12, 148].
В Костромском крае вместе с мерей проживали племена чуди и черемис. По мере образования сначала удельных княжеств, а потом централизованного государства, расширение границ происходило и на восток, в направлении финно-угорских народов. «К IX веку территория мери занята славянами (кривичами и новгородскими словенами), происходит постепенная ассимиляция. Летопись в последний раз упоминает мерю под 907 г. При походах киевского князя Олега на Константинополь, в котором участвовала и меря. Развитие феодальных отношений и христианизация населения Рос-товско-Суздальской земли способствовали быстрому обрусению мери. При формировании русской народности меря включается в состав этой народности а ее земля становится частью северо-восточной Руси». (БСЭ, т.27, стр.191)
Напомним о многочисленных предметах, обнаруженных при раскопках в верхнем течении Пижмы возле деревни Пурлы - ральников, изделий из железа и т.д. Как уже отмечалось, это поселение покинуто на рубеже XV-XVI веков. Исходя из размеров бывшего здесь могильника поселение было большим и существовало длительное время.
Что же заставило марийцев уйти? Очевидно, войны между Русским государством и Казанью. Поселение находилось в непосредственной близости от границы между ними. Под удары русских после нападения татар попадало в первую очередь местное население. Об этом свидетельствует военное снаряжение и оружие, обнаруженное в крае (у дер. М. Каравашек Шахунского района, у дер. Крутик и на поле у дер. Пурлы Тоншаевского района). Столкновения были здесь и после падения Казанского ханства. Для подавления волнений в край совершались русские военные походы. Об одном из них говорится в летописи: «Прислал к царю и великому князю боярин его и воевода князь Иван Федорович Мстиславский с товарищи Дмитриа Григорьева сына Плещеева сказать велели государю что их государь посылал на луговую сторону на изменников на черемису и воеводы пришли в волость Ошлу и воеводу Ивана Петровича с товарищи отпускали по государеву наказу в Ветлугу и в Руткы и Иван ходил по многим волостем и воевал и пришел к ним в Ошлу дал Бог здорово и сказывал Иван приходили пешая черемиса на лесу на сторожевой полк на князя Василия Токмакова и князь побил их на голову» [24,246]. Как видно, волнения марийцев охватывали Левобережье Ветлуги, включая современный Кикнурский и Шарангский районы.
Вторичное заселение Тоншаевского края марийцами началось спустя сто лет после окончательного подавления в 80-90 годы XVI века восстаний. Об этом периоде писал Я. Крживоблоцкий: «В пределах Тоншаевской волости марийцы поселились в конце XVII столетия». Как уже упоминалось, это переселение связано с колонизацией левобережья Ветлуги Макарьевым монастырем.
Об этом переселении сохранились предания. Так колхозник деревни Ошары Яков Григорьевич Герасимов, человек преклонного возраста, в 1951 году рассказывал, что предки его пришли с левого берега Ветлуги (выше нынешнего города Ветлуги в 10 верстах), т.е. из района Черемисского кладбища и пустыни Ченебечиха.
Но заселение территории марийцами происходило не только с запада, но и с востока и юга. Среди марийцев Одошнура сохранились предания, что часть его жителей поднялась по Пижме, а часть - спустилась по ней. Те, что «спустились» - марийцы с земель, отданных Макарьеву монастырю, а те, что «поднялись» - вынуждены были покинуть свои места из-за освоения русскими Вятки, начиная с конца XVI столетия.
Колхозник деревни Ошары, бывший марийский учитель Иван Васильевич Петровский, человек 70 лет в 1958 году рассказал, что его предки пришли из-под Санчурска. Население марийского края не осталось в стороне от крестьянского восстания Степана Разина. После подавления его народы Поволжья терпели еще большие лишения. «Мари, удмуртам и чувашам запрещается иметь какое-либо оружие и заниматься кузнечным делом. Сборщики налогов, разъезжая по Марийскому краю, брапи ясашных мари, сковывали в цепи и держали у себя в таком положении до тех пор, пока они не платили определенный выкуп. Многих мари они превращали в «закладных», отбирая у них землю, заставляя работать на себя» [21, 29]. Подобное обращение с марийцами повлекло за собой их бегство на север - в дремучие леса водораздела Вятки и Ветлуги, включая наш край.
Наиболее старинные деревни Тоншаевского района с марийскими названиями возникли по гряде валов-поднятий, что пересекает его в меридиональном направлении, оканчиваясь за Пурлами. Эта гряда - часть Яранско-Кокшайской возвышенности. В северной части гряды расположены деревни Куверба, Енаево, Купсол, Ромачи, Касканцел, Селки, Шимбуй, Пекшик и др. Они удалены от рек и больших дорог. Заселение гряды было обусловлено как суглинистой плодородной почвой, так и хвойным лесом с большой примесью лиственных пород, особенно дуба и липы, что позволяло населению заниматься бортничеством и свиноводством.
Так деревня Ромачи возникла близ возвышенности, покрытой дубом. По рассказам, жители этой деревни занимались свиноводством, используя рощу для выпаса свиней. От этого окрестность и получила название Соснанур, т.е. свиное поле (сосна - свинья, нур - поле). Основанная здесь в начале XIX века русская деревня была названа тем же именем - Соснанур. Дубовой рощи нет и в помине, а память о ней сохранилась.
Еще один интересный топоним. При впадении в Пижму речки Пинал лежит деревня Токтары. По-марийски ток - сытый, тар - просо, т.е. можно перевести как «Сыт просом». По-видимому, население, занимаясь посевами этой культуры, полностью обеспечивали себя пищей. Но в нашей местности просом не занимаются и не занимались в исторические времена из-за климатических условий. Тем не менее в при раскопках Веселовского могильника и Пижемского городища найдены семена проса и полбы. И могильник и городище существовали около IX-XI вв. н.э. Выходит, деревня Токтары существовала в это же время.
Просо и полба - культуры теплолюбивые и выращиваются в Среднем и Нижнем Поволжье. Очевидно, климат нашего края тогда был теплее. По исследованиям доктора географических наук А.Шнитникова вторая половина первого тысячелетия отличалась преимущественно теплым и сухим климатом. Но, начиная с XIII-XIV веков, климатические условия стали меняться. Стало прохладнее и дождливее. С этим же связано и исчезновение дубрав. Дуб не выносит верхушечного затенения и нуждается в боковом - «дуб любит расти в шубе, но с открытой головой» - говорят лесоводы. С наступлением прохладного влажного климата создались идеальные условия для роста ели и пихты с густыми кронами. Они и вытеснили дуб к югу.
Дальнейшее заселение марийцами бассейна верхней Пижмы происходило в XVIII столетии и вызвано следующими причинами. Царское правительство всегда стремилось к обрусению нерусского населения23. Одним из способов обрусения была христианизация населения и заселения земель русскими. Христианизация марийского населения начата еще Иваном Грозным и продолжалась его преемниками. Некоторые цари, как Алексей Михайлович, применяли принудительные меры. В его царствование были построены монастыри Ченебечиха в нашем краю, Спасо-Юнгенский - около Козьмодемьянска, Ежовский - возле Царевококшайска. Царь предложил настоятелю Спасо-Юнгенского монастыря обратить в христианство марийцев ближайших деревень, причем за отказ от крещения велел выселять, а земли приписать к монастырю. К шестидесятым годам XVII века крестьяне-мари, жившие по соседству с монастырем лишились своих земель. Естественно, они вынуждены были бежать на север.
Но следующие цари при крещении марийцев применяли более легкие меры. «Отправляя в Казань митрополита Тихона, Петр I рекомендовал ему обратить внимание на черемис и привлекать их в христианство, обнадеживая его Великого Государя милостью и льготными годы пишет И.Н. Смирнов в очерке «Черемисы». Так митрополит быстро окрестил до 4000 человек. Новообращенные были освобождены на три года от податей. В 1704 году были окрещены яранские марийцы со льготами на семь лет. В царствование Елизаветы Петровны кроме льгот по податям «инородцы, принимавшие христианство, освобождались от работы на казенных заводах, от рекрутской повинности, получали нательные кресты, нижнее и верхнее платье и некоторое количество денег. Присутственным местам велено было оказывать всякую милость и благоволение и малейшего озлобления не делать» отмечает И.Н.Смирнов. Это привело к тому, что марийцы стали креститься целыми волостями. В течение царствования Елизаветы Петровны число новоокрещенных в Казанской губернии возросло до 100 000 человек. Но налоги с губернии собирались в полной мере, раскладывая недобранное из-за льгот на некрещеных. Но таких было все меньше и вскоре они стали не в состоянии это выносить.
Создавшееся положение вызывало вражду между крещеными и некрещеными. Во избежание раздоров, правительство предоставило крещеным марийцам право переселения на новые места с некоторыми привилегиями, включая самоуправление. В результате в верхнем течении Пижмы возникли новые марийские поселения, причем в знак принятия христианства вновь возникшим деревням были приданы уже русские названия, в основу которых положены имена первых поселенцев-марийцев - Евстропово, Лазарце-во, Фирсово, Трифонове... Причем эти деревни образованы не вдали от рек или больших дорог, а на Пижме и близ тракта Ветлуга-Царевосанчурск-Казань. Вскоре были окрещены и все другие марийцы на территории современного Тоншаевского района. При образовании в 1778 году здесь волости, ее центр - Тоншаево был выбран возле большой дороги, а в 1811 году здесь была построена церковь.
К 80 годам XVIII столетия здешние марийцы уже были приведены в христианство, а население волости было исключительно марийским. Об этом свидетельствует список лесных дач, выделенный в Тоншаевской волости при первом межевании здешних лесов, произведенном в 1779-80 годах:
« - Дача № 4/122 Одошнура деревни государственных новокрещенных ясашных крестьян, площадью 1775 десятин.
Дача № 4/123 Рамачей деревни с деревнями государственных новокрещенных ясашных крестьян, площадью 8290 десятин.
Дача № 7/121 Дикий казенный лес, который ни в чьем распоряжении не состоит, площадью 184375 десятин» [18]
При межевании лесов были выявлены деревни, не значившиеся в волостном учете. Это были селения тех, кто бежал от принятия христианства. Из списка дач видно, что к моменту межевания марийцы платили в казну ясак (подать), которая выражалась вначале в продуктах сельского хозяйства, охоты и бортничества а затем - в деньгах. В пользовании марийцев находились ясашные угодья - поля, леса, луга, реки, после межевания попавшие в дачи №№4/122 и 4/123.
Основным занятие марийцев были земледелие, скотоводство, охота и бортничество. Объектами охоты были белка, куница, норка, бобр, заяц, олень, медведь... До середины XIX века олени в Заветлужье водились целыми стадами, совершая сезонные кочевки, но потом стали исчезать. К началу XX столетия остались единицы. Сыграло свою роль дальнобойное огнестрельное оружие охотников, позволявшее значительно увеличить добычу. Но основной причиной исчезновения зверя, пожалуй, было нарушение условий его жизни. С заселением края основные бора со мхами и ягелем стали чаще подвергаться пожарам.
В XVIII-XIX веках местные марийцы занимались промыслами - плотничество, обжиг кирпича, кузнечный, бондарный, колесный, дегтярный, кожевенный, портняжный, лозоплетение, паточный и винокуренный. Пристрастие марийцев к охоте сохранилось до последнего времени, хотя добыча не стала средством к существованию.
К середине XIX века на территории современного Тоншаевского района проживало марийцев мужчин - 774, женщин - 845.
Заселение марийских земель междуречья Вятки и Ветлуги русскими происходило не только с запада, но и с востока. Начало заселения с востока было положено в 90 годы XVI столетия с постройкой городов Яранска, Санчурска, Царевококшайска (Йошкар-Ола), Уржума, которые являлись опорными пунктами в борьбе с восстаниями марийцев.
С замирением края около городов стали возникать русские поселения, которые постепенно распространились на запад. Массовое заселение запада Яранского и Тоншаевского уездов началось на рубеже XVIII и XIX веков. Этому предшествовали два важных события в России - крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева и административно-территориальная реформа 1755 года и одно событие местного масштаба - первое межевание здешних лесов, проведенное в 1779-80 годы и положившее начало лесоустройству. Все три события обусловили окончательное заселение марийских земель русскими.
Крестьянская война нанесла сильный удар по государственному аппарату, значительно расшатав его на местах. Правительство Екатерины II провело административную реорганизацию. Вся Россия была разбита на 50 губерний, которые, в свою очередь, делились на уезды, в основу чего была положена численность населения: для губерний - от 300 до 400 тысяч человек, для уездов - 20-30 тысяч человек. При этом особое внимание обращалось на бесперебойное и более полное поступление средств в государственную казну - податей, промысловых и торговых сборов, пошлин от эксплуатации природных богатств. Судебные органы должны были строго карать за нарушение законов и неповиновение властям. В одной из статей того времени говорилось: «Многие места в России глухие на 500 верст и более без городов - прямые убежища разбойников и всяким беглым безпашпортным людям. Примером может служить пространство около реки Ветлуги, которая на 700 верст течением от вершины до устья простираясь, не имеет при себе ни одного города. Туда с Волги укрывается великое множество бурлаков зимой, из коих немалая часть разбойников. Крестьяне содержат их всю зиму за полтину с человека, а буде что он работает, то кормят без платы, не спрашивая пашпорта. По таким местам должно основать и поставить города, дать знатным селам гражданское право, учредить ратуши и воеводства, наградить надежным укреплением».
До реформы наш край входил в состав Царево-Санчурского уезда Понизовского края, центром которого была Казань. После реформы 1708 года, когда Россия делилась на 8 губерний - Казанской губернии.
Реформой 1775 года была создана Костромская губерния, некоторые села преобразованы в уездные города - селу Варнавино был дан статус города Варнавино, а село Верхнее Воскресенье стало городом Ветлугой. Наш край был передан в состав нового Ветлужского уезда Костромской губернии, хотя территориально он тяготел к Котельническому или Яранскому уездам Вятской губернии. Но для нового уезда не хватало населения.
Правительство Екатерины II, заселяя марийские земли русскими преследовало ряд целей:
стремление ускорить обрусение марийцев, внедряя христианство, т.к. марийцы христианами числились лишь формально, отправляя свои религиозные обряды в лесу с принесением в жертву злому духу Кереметю животных, с целью умилостивить его;
поднятие культуры земледелия для повышения урожайности, а с этим и налогоплатежности, т.к. у марийцев в основном преобладала подсечно-огневая система земледелия. Примитивная соха и деревянная борона являлись основными орудиями обработки земли. Доходность от такого сельского хозяйства была ничтожной. Орудия у русских были почти те же, но более прогрессивная трехпольная система с удобрением земли навозом и более совершенная соха - косуля со сплошным отвалом позволяла поднимать урожайность и использовать землю постоянно без снижения урожая.
Методы привлечения переселенцев были те же, что и сто лет назад - призывали «крестьян вольных, людей добрых и семьянистых, ни тягловых, ни холопов - лес сечи, дворы ставити, земли пахати и покосы расщищати». Недостатка в переселенцах не было; дерново-подзолистые суглинки давали неплохие урожаи, особенно бобовых и льна. К тому же местные леса с разнообразными породами деревьев позволяли развивать промыслы: лесной, выделку мочала, плотничные и столярные, плетение лаптей, смолокурение, производство поташа из золы, охоту за пушным зверем.
Подавляющая часть первых русских новоселов состояла из крестьян Левобережья Вятки из Котельнического уезда Вятской губернии, как например, предки крестьян деревень Соснанура, Питера, Втюринцев, Лугов, Мухачей, Плещенера, Вякшенера, Шлелней, Киприна, Зотова, Березят... Первые новоселы заняли более плодородные суглинистые почвы по гряде поднятий. В большинстве они были многосемейными и зажиточными, т.к. освоение новых земель было не под силу малосемейным и бедноте, к тому же размер земельного надела определялся количеством мужчин в семье вне зависимости от возраста. Часть русских крестьян поселилась в марийских деревнях - по два-три двора на деревню.
С заселением края русскими, марийцы постепенно стали перенимать язык, более высокую духовную культуру, культуру земледелия, обычаи, быт. Появились смешанные браки, поскольку марийцы были православными, то не было препятствий для этих браков. К этому следует добавить, что русский народ, не в пример другим народам, отличался веротерпимостью и доброжелательностью к инородцам. Многие марийские деревни подверглись обрусению - Пурлы, Лошкари, Касканпел, Махалята, Перепелята, не говоря уже о деревнях, непосредственно расположенных возле Тоншаева - Евстропове, Лазарцеве, Фирсове.
Следует отметить, что среди населения Тоншаевского района сохранилось немало преданий о далеком прошлом, что следует отнести за счет того, что марийцы, не имея письменности, стремились важные события в жизни края сохранить путем устной передачи из поколения в поколение. Например, предание об Ирге или о прохождении русской рати на Казань.
Местные села в Тоншаевской волости возникли: Ошминское в 1853 году, Письменерское в 1863 году, Одошнурское в 1869 году, Щербажское в 1895 году.
Первая двухклассная школа в Тоншаеве открыта в 1843 году (один учитель и 29 учеников). В 1903 году начальная земская трехклассная школа была преобразована в школу повышенного типа с пятилетним курсом обучения.
На территории Левобережья Ветлуги в 1843 году также открыта начальная школа в с. Новоуспенском. В с. Хмелевицах начальная школа открыта позднее, чем в Тоншаеве, примерно в 60 годы. В 1903 году она также была преобразована в школу повышенного типа. С постройкой железнодорожной линии Нижний Новгород - Котельнич, в 1922 году Ветлужский уезд из состава Костромской губернии был передан в Нижегородскую губернию.
Среди крестьян, переселившихся на рубеже XVIII и XIX веков с Левобережья Вятки в пределы Тоншаевской волости, были люди, вынужденные покинуть родной край по необходимости. Например, сохранились рассказы, что предки крестьян дер. Писари бежали сюда, скрываясь от наказания. Двое из них, будучи писарями волостного правления, взимали с крестьян подати сверх установленных размеров, присваивая разницу себе. После разоблачения, боясь наказания, они бежали в глухие леса нашего края.
Совершенно другой была, вероятно, причина бегства у крестьянина деревни Зотове Захара Степановича Солоницына, поселившегося здесь с пятью сыновьями. Это был незаурядных способностей человек, выходец из крестьянской среды, жизнь которого сложилась неудачно.
У праправнука Захара Степановича - Павла Ивановича Солоницына хранится портрет прапрадеда, написанный маслом. На холсте (80x50 см) изображен человек 55-60 лет в одежде некрестьянского покроя с длинными, заправленными за плечи волосами и бородой. В полусогнутой правой руке он держит раскрытую книгу, на которой можно прочесть слова «Помышляю день страшный, плачу деяний моих лукавых...». Павел Иванович пояснил, что портрет написан самим Захаром Степановичем с отражения в зеркале. Нельзя не отметить, что в изображении сквозит что-то иконописное.
По словам Павла Ивановича, в семье его отца сохранились рассказы, что Захар Степанович был человеком хорошо грамотным, о чем свидетельствует большое количество книг, оставшихся после его смерти. Павел Иванович хорошо помнит в детстве эти книги, но сейчас в его доме их не оказалось. Не было их и у других потомков в деревне Зотово. Павел Иванович добавил, что часть книг была написана самим Захаром Степановичем еще гусиным пером. В результате поисков все же удалось найти несколько разрозненных книг Захара Степановича, хранившихся у Константина Николаевича Солоницына из дер. Тихоновское.
Книги написаны от руки на грубой бумаге церковнославянским языком, очень красивым почерком. Причем буквы написаны не слитно, а каждая в отдельности. Все книги религиозного содержания - поучения или наставления в духе христианской морали, где автор призывает людей любить ближнего, помогать ему, зовет к братству и самосовершенствованию, толкуется Священное писание. Некоторые буквы, например, «в» написаны в латинском начертании. Тщательность письма, его техника, говорит о большом навыке и мастерстве автора. Невольно напрашивается вопрос - не был ли он переписчиком книг?
По рассказам потомков, Захар Степанович, как человек своего века, под старость был очень религиозным, часто посещал церковь в Тоншаеве. За отзывчивость среди населения он пользовался большим уважением. К нему нередко приходили за советами по самым разнообразным вопросам, находя у него душевное отношение.
Если принять во внимание его возраст - 50-60 лет, то, что он писал гусиным пером (стальные перья вошли в употребление не ранее второй половины XIX века) и время основания церкви в Тоншаеве (1811 год), есть основание полагать, что Захар Степанович родился в 50-60 годы XVIII и умер в тридцатые годы XIX столетия.
В одной из книг, изданных в 90 годы XIX века Костромской губернской ученой архивной комиссией, в Историческом очерке «Шанское городище» Д.П.Дементьев писал о рукописи «Ветлужский летописец», что она «... в печати не появлялась, но все замечательные события Ветлужского края здесь изложены обстоятельно». Рукописная тетрадь была написана Захаром Степановичем Солоницыным, крестьянином починка Зотово Тоншаевской волости. У нас в книге сохранились только выписки из «Ветлужского летописца». Как уже отмечалось в настоящем очерке, автор рукописи в своей работе пользовался летописями, «обретенными в церквах Ветлужского, Котельнического, Яранского и Никольского уездов».
Предания об Ирге и проходе галичской рати на Казань я слышал и от Мирона Петровича Солоницына из деревни Зотово. Следовательно, их истоки следует искать в рукописях Захара Степановича. Оба предания бытовали среди марийцев.
Возникает вопрос, кем же был Захар Степанович Солоницын? Почему он, будучи столь высокообразованным, к тому же живописцем или иконописцем (а такие люди в те времена были редкостью), не мог найти свое место на родине?
Непонятно и то, что будучи сам образованным, он не имел возможности дать образование своим детям, осевшим на земле. Среди его потомков сохранилось много рассказов о нем, но ни одного о периоде жизни на родине. Очевидно, его прошлое в семье замалчивалось.
Есть основание полагать, что на жизненном пути его постигло какое-то несчастье, побудившее бежать в лесную глушь и заняться земледелием.
По рассказам потомков, Захар Степанович происходил из крестьян дер. Солонцы, Касинской волости Котельнического уезда Вятской губернии. Касинская волость до 1764 года была вотчиной Трифонова монастыря г. Хлынова. В годы молодости Захара Степановича до 1786 года в Хлынове единственным повышенного типа учебным заведением была Славяно-греко-латинская духовная семинария с шестилетним курсом обучения, открытая в 1733 году. По разным причинам она не раз закрывалась. Среди ее учеников были не только дети духовенства, но и мещан и крестьян с хорошей успеваемостью. Семинария помешалась в стенах Трифонова монастыря. Она выпускала довольно грамотных священников, т.к. преподавательский состав был укомплектован хорошо подготовленными педагогами. Из ее воспитанников вышли ученые и общественные деятели, в том числе А.А.Вештомов, написавший «Историю Вятского края».
По-видимому, там и получил образование автор рукописей. Надо полагать, что здесь же в Трифоновом монастыре он постиг и иконописное мастерство. Трудно сказать, что же было причиной бегства Захара Степановича. Можно только предполагать, что когда в 80 годы XVIII века в России возникло общественное движение, возглавляемое Л.Н. Радищевым и Н.И. Новиковым; Захар Степанович не остался в стороне. Царское правительство, напуганное выступлениями Пугачева, начало преследование вольнодумцев. В 1790 году Радищева выслали в Сибирь, в 1792 заточили Новикова в Шлиссельбургскую крепость, в том же году погиб бывший воспитанник Вятской духовной семинарии врач Колокольников из группы Никонова, не выдержавший допросы в Тайной экспедиции. «Гибель Колокольникова произвела тяжелое впечатление на вятскую прогрессивно мыслящую интеллигенцию, которая следила за общественным движением в России в целом. В то время в Вятке было уже известно о расправе царизма с Радищевым и Новиковым» [16, 237]. Очевидно, подозрение пало и на Захара Степановича Солоницына. Боясь преследований, он и бежал в глухие наши края.
На склоне лет Захар Степанович, очевидно, пересмотрел свои убеждения и возможно случившееся с ним воспринял как «наказание Божие». Не об этом ли скорбит он: «Помышляю день страшный, плачу деяний моих лукавых...»?
Истоки стремления к написанию истории родного края следует искать в том, что во второй половине XVII и XVIII веках вятской интеллигенцией было написано несколько работ по истории Вятской земли - «Вятский временник», «Повесть о стране Вятской», «Летопись старых лет» и «История Вятчан» А. А. Вештомова.
В разговорной речи русских в нашем крае до сих пор сохранилось немало диалектизмов. Например, потка - птица, лопоть - рабочая, домотканая одежда, лючки - по-хорошему, уповод - половина рабочего дня, баской - красивый, хороший, шаньга - ватрушка, баять или бахорить - говорить и др.
На территории края много деревень с названиями и прозвищами с окончаниями -ата, -ята - Антонята, Березята, Махалята, Аверята и др. Между тем как у соседей таких названий нет.
По Кировской области с востока на запад Котельнического района тянутся деревни с названиями Пермяки, Пермяково, Перминцы с фамилиями Перминов, Пермяков и т.д. По-видимому, истоки этих диалектизмов и топонимов следует искать на территории Пермской области.
Коротко коснемся событий, происшедших в первой половине второго тысячелетия нашей эры на северо-востоке европейской части страны, где расположена Пермская область.
Территория к западу от Урала по рекам Каме, Печоре и Вычегде с древних времен была заселена коми: коми-зырянами и коми-пермяками, язык которых имеет много общего. В русских летописях этот край назывался - Пермская земля.
На Пермскую землю в XI-XII веках проникли новгородцы. Они заставили местные племена, поскольку край был богатым, платить дань. С XIV века в Пермской земле усилилось влияние Москвы, чему способствовали торговые связи и христианизация населения. Ее проводил епископ Стефан Пермский, составивший азбуку для коми. В 1472 году Пермская земля была присоединена к Москве, что ускорило экономическое и культурное развитие края.
Одновременно с этим в Пермскую землю просачиваются крестьяне и посадские с севера Руси, которые «... искали спасения от усиления налогового гнета, засилья богатеющей «верхушки мира» и вопиющего произвола царской администрации» [25, 89].
Проживая на Пермской земле бок о бок с коми, русские не только сосуществовали с ними, но постепенно подвергали их обрусению, вместе с тем сами перенимали некоторые черты их культуры, внеся в разговорную речь немало зырянских и пермяцких слов.
В XVI веке царское правительство в целях освоения этого края передало земли Пермского края купцам Строгановым. Те стали развивать земледелие, соляные, рудные и рыбные промыслы, сопровождая население жестокой эксплуатации. Население, стремясь избавиться от нее «...со своей территории коми-пермяки переселились на запад по реке Вятке в район, где теперь находятся города Киров, Котельнич, Слободской. Движение пермяков на запад началось не позднее XVI века» [26, 24]. Здесь речь идет о переселении не только пермяков, но и русских и обрусевших коми.
Вятская земля привлекала переселенцев тем, что здесь не было помещичьих владений, а Вятская земля нуждалась в пришлом крестьянстве, т.к. Вятский край «был обязан поставлять хлеб в Сибирь» говорит А.В.Эммаусский в «Очерке истории Вятской земли». Переселенцы, продвигаясь на запад, достигли современного Шабалинского района. Здесь встретились два потока миграции - Пермский к с реки Унжи.
Что же касается названий и прозвищ деревень с окончанием на -ата, -ята, то истоки их обнаружены также в Пермской земле, где установлено много деревень с названиями Абрамята, Андронята, Антонята, Борисята и другие образованные от имен и Бахорята, Бельчата, Березята, образованные от окружающей местности. Причем, деревни эти расположены в определенных регионах, как правило, на территории владений Строгановых (в Соликамском и Кунгурком районах). К востоку от Пермской области таких названий нет, на западе же они разбросаны по территории от Перми до нашего края. По карте Кировской области видно, что они начинаются от границы с Коми-Пермяцким НО по Каме - Гожемята, Архипята, Максимята и тянутся по верхнему течению Вятки - Киршата, Каторжата, Петушата, Кушарята, Зимята...
В нашем крае имеются носители фамилий, происходящих от коми-зырянских слов - Чикишев (чикыш - ласточка), Куимов (куим - число три), Поткин (потка - птица), Шабалин (шабала - сошный отвал), Шабуров (шабур - старая, ветхая одежда)...
Итак, предками населения нашего края (Тоншаевский, Шахунский районы Горьковской области, Котельнического, Шабалинского и Кикнурского районов Кировской области) были русские, смешавшиеся с коми-зырянами. Они-то и занесли с собой перечисленные диалектизмы - коми-зырянские слова.
Так слагалось современное население междуречья Вятки и Ветлуги. «Этим объясняется присутствие смягченного монголоидного (субуральского) компонента в физическом типе современного русского населения, который сильно проявляется в северо-восточных районах (Ярославской и Костромской областях) в наличии культуры и идеологии этого населения и многих пережиточных явлений, которые находят себе объяснение только при сопоставлении с аналогичными явлениями народного быта и идеологии народностей Прикамья и Западной Сибири» [27].
Baxтан. 1955-1965 гг. П. Березин
Проходили десятилетия одно за другим, а предание о гибели Ирги не давало мне покоя. Я был убежден, что в его основу было положено какое-то событие, поэтому и приступил к изучению прошлого этого края.
В 1923 году на Иргах, расположенных на перегоне Тоншаево - Янгарка был открыт карьер, из которого брали песок для возведения железнодорожной насыпи. При вскрытии карьера рабочими был обнаружен древний марийский могильник, где найдены человеческие кости, глиняные горшки, медные котелки, железные ножи, кинжалы, женские украшения и другие предметы. Следовательно, существование на Иргах поселения подтверждается.
В поисках лип, работавших на Иргах я случайно познакомился с пенсионером Иваном Семеновичем Носковым, до выхода на пенсию работавшим мастером по ремонту железнодорожного пути. Он проживал в поселке Шайгино (ст. Тоншаево).
В беседе с ним я коснулся местечка Ирги. Оживившись, Иван Семенович сказал, что хорошо знает Ирги, так как работал там в качестве старшего рабочего еще в 1913 году, когда производился разруб леса на полосе отчуждения под железную дорогу Нижний Новгород - Котельнич. При этом вспомнил очень интересный случай. Рубка леса производилась марийцами из современного Кувербского сельсовета Тоншаевского района. Они оставили несрубленой одну старую сосну, попавшую в полосу отчуждения.
Инженер Петр Акимович Фойхт при осмотре работ на Иргах обратил внимание старшего рабочего Носкова на огромную сосну. Подозвав рабочих-марийцев, рубивших лес, он приказал немедленно срубить дерево. Марийцы же замешкались, о чем-то оживленно заговорили между собой по-марийски. Затем один из них, по-видимому старший артели наотрез отказался выполнить приказ инженера, заявив, что под сосной давно была похоронена марийская девушка, которая сама погибла, но спасла много жителей бывшего здесь поселения. А потому, эта сосна хранится как своего рода памятник погибшей.
П.А.Фойхт попросил марийца более подробно рассказать о девушке. Тот выполнил его просьбу. Внимательно выслушав рассказ марийца, инженер приказал сосну оставить на своем месте. Она простояла до 1943 года, пока не была вырвана с корнем во время сильной бури. [34]
